М. Олбрайт покидала Рамбуйе довольная, хотя основная цель достигнута не была. Удовлетворение вызывало то, что удалось сплотить албанскую делегацию и обрести «ясное видение будущего демократического Косова». Даже Х. Тачи «в течение двух последующих недель агитировал командиров и кадровый состав ОАК, призывая поддержать достигнутое в Рамбуйе соглашение» [346] .

Тупиковость ситуации и отсутствие единства взглядов у организаторов конференции требовали паузы. С 25 февраля по 15 марта стороны уточняли свои позиции, изучали текст договора, встречались с посредниками, проводили многочисленные встречи и согласования. Американцы тоже должны были заручиться поддержкой Конгресса для отправки в Косово миротворческих войск. М. Олбрайт проделала огромную работу, чтобы её план стал реальностью. В итоге Сенат уполномочил президента поддержать натовские бомбардировки. «Мало кто из законодателей с восторгом принял эту перспективу, но большинство согласилось с тем, что альтернативные варианты еще менее приемлемы» [347] .

После консультаций с американскими представителями албанская делегация стала склоняться к подписанию всего пакета соглашений. Но одновременно свои ряды укрепляла ОАК, назначив 7 марта 1999 г. нового командующего. Им стал Сулейман Селеми по прозвищу Султан. Он категорически отверг «полумеры» и «частичное соглашение» и выступил против разоружения своих формирований и за достижение полной независимости [348] .

Югославам же было очень трудно. Фактически Югославия получила ультиматум: если подпишет договор — на территорию края войдут войска НАТО, а если не подпишет — будет нести ответственность за провал переговоров, что предполагает «наказание» бомбовыми ударами. Комментируя столь унизительный ультиматум, даже американские газеты («Вашингтон пост», 1999, июнь; «Хьюстон кроникл», 1999, 28 марта и др.), а также многие научные авторитеты в области международного права риторически вопрошали: «Неужели кто-то мог ожидать, что сербы его примут?» Некоторые обращались и к совести общественных кругов: «Вы-то сами подписали бы подобное соглашение?» [349]

Взятая пауза предполагала, что подписание предложенного текста в первый день начала второго раунда, который должен был состояться в Париже.

М. Олбрайт представлялось очень важным переломить позицию С. Милошевича. Она была готова даже пойти на изменение формулировок, чтобы как можно более нейтрально представить оккупацию Альянсом всей страны. Олбрайт предлагала, например, сербской стороне такую характеристику натовских войск, как «антитеррористические силы», роль последних, в частности, должна заключаться в содействии разоружению ОАК [350] . Но ещё один момент был крайне важен американцам. Чтобы избежать обвинений в оккупации и иностранном вторжении, надо было добиться от Белграда приглашения сил НАТО разместиться на территории Югославии. Однако сделать этого не удалось. Привлекали даже российского министра иностранных дел в надежде, что ему удастся уговорить С. Милошевича. Но… не того послали. В середине марта И. Иванов съездил в Югославию и увидел там, по словам М. Олбрайт, «только идиотов, готовых идти на войну» [351] .

Власти Югославии заручились поддержкой большинства населения страны и некоторых государств, в том числе России и Белоруссии. Ультиматумы и угрозы, перспектива потерять Косово имели результат, обратный ожидаемому: С. Милошевич не только не потерял поддержку населения, но и укрепил свои позиции. В стране сложилось беспрецедентное единство мнений всех структур власти, всех политических сил, включая оппозиционные партии: нельзя подписывать договор, который может привести к потере суверенитета и части территории. Вук Драшкович, известный оппозиционер и заместитель председателя правительства СРЮ, назвал текст политического договора «противоречивым» и отметил, что он не гарантирует территориальной целостности страны. Радикал Воислав Шешель как всегда был категоричен: «Не может быть и речи о присутствии иностранных войск в Косове или об отделении южной сербской области от правовой и административной системы Сербии и СРЮ». Даже лидер Гражданского союза Весна Пешич, которая всегда была непримирима к политике властей, отметила серьёзные недостатки предложенного договора. Она, правда, полагала, что С. Милошевич пойдет на подписание договора в обмен на сохранение своей власти [352] .

Пока шли дискуссии по поводу текста соглашения, НАТО осуществляла свою задачу и уже готовилась бомбить. С. Тэлботт пишет, что в это время «НАТО принялась активно готовиться к кампании бомбардировок. В правительстве США доминировала точка зрения: надолго операция не затянется. Босния доказала, что Милошевич — трусливый забияка: если врезать ему посильнее, — скорчится» [353] . НАТО начала размещение десятитысячного контингента в Македонии на границе с Косовом, а войска были приведены в состояние боевой готовности.

Второй раунд переговоров начался в Париже 15 марта. По прибытии в Париж югославская делегация провела пресс-конференцию. На первом рабочем заседании делегация, наученная опытом Рамбуйе, настаивала на принятии правил внутреннего распорядка встречи, поскольку разговоры ничем не регулировались, что затрудняло работу. Несмотря на настоятельные требования югославской делегации в адрес «Тройки», ни в Рамбуйе, ни в Париже не было проведено ни одной прямой встречи двух делегаций, было даже отказано в совместной встрече экспертов двух делегаций. Югославская делегация получила ответ, что определение хода встречи находится в компетенции сопредседателей, и было отвергнуто предложение о правилах работы.

Югославская делегация пыталась в текст политического соглашения включить элементы, утверждающие существенную автономию, а весь документ привести в соответствие с десятью исходными принципами, утверждёнными Контактной группой, настаивала на принципах суверенитета и территориальной целостности Союзной Республики Югославии и Республики Сербии. Одновременно делегация заявила, что не будет рассматривать те разделы Соглашения, которые не были приняты Контактной группой. Что же касается реализации Соглашения, то переговоры на эту тему возможны только после достижения договоренности о политических решениях, содержащихся в нем. В первый же день сербская делегация представила сопредседателям встречи, министрам иностранных дел стран-членов Контактной группы и «Тройке» текст «Основных элементов существенного самоуправления в Косове и Метохии», который был подписан представителями всех национальных общин Косова, и соглашения о самоуправлении в Косове и Метохии с внесенными изменениями [354] .

Американцы не ожидали, что югославская сторона приедет в Париж с тщательно проработанными своими текстами и без желания пускать натовцев в Косово. Как вспоминала М. Олбрайт, «представители сербского лидера появились в Париже с полностью исковерканным вариантом предложенного Контактной группой соглашения. Слово “мир” в начале договора они попросту зачеркнули. Возможно, Милошевич считал, что мы блефовали, или надеялся, что русские найдут способ помешать НАТО атаковать. Может быть, он доверял плохим советникам, которые убеждали его, как быстро он сумеет выиграть войну за Косово. Может быть, Милошевич считал, что его власть лишь укрепится, если он будет продолжать играть роль жертвы. В любом случае, свой выбор он сделал. Нам предстояло сделать наш» [355] .