— Товарищ майор, разрешите обратиться! — звонко крикнула Оля, протягивая майору Иноземцеву документы.

Только сейчас все обратили внимание, что она по­волжски окает.

Майор листал, читал ее документы, потом с удивле­нием на нее смотрел...

— Ольга Позднеева... постойте. Так вы и есть тот са­мый снайпер, чемпион СССР по стрельбе? — недовер­чиво спросил он.

— Так точно, товарищ майор! — деловито ответила она. — Имею на своем счету шестьдесят убитых фашис­тов. Из них шесть снайперов, четыре пулеметчика.

— Значит, это вы сегодня сняли пулеметчика? — про­зрел майор. — Там, на колокольне?

— Это и есть четвертый, — кивнула она, глядя на май­ора исподлобья ясными голубыми глазами.

— Устраивайтесь... — только и сказал он. — Вам по­могут. Вы нам очень, очень кстати. Уберете этого фашис­та, зачтем вам его за десяток пулеметчиков.

* * *

В кабинете Иноземцева между тем пленный немец и Кос­тя Горелов — переводчик — сидели в ожидании хозяина.

Иноземцев стремительно вошел, не глядя на присут­ствующих, и стал молча просматривать документы плен­ного, а также протокол его допроса.

— Пусть для начала расскажет об их снайпере, что появился на нашем участке, — обратился он к Горелову. — Хотя бы о нем он что-то знает?

Немец, выслушав вопрос, неожиданно оживился и стал увлеченно говорить и жестикулировать. По-видимо­му, эта тема доставляла ему немалое удовольствие.

— Это капитан СС Рихард Кремер, награжденный Железным крестом с дубовыми листьями... — переводил Костя. — О нем все говорят: ему нет равных по меткости стрельбы. У него дальнобойная винтовка и специальные патроны с бездымным порохом, с прямым выстрелом на полтора километра. Оптический прицел для него изго­товили лучшие специалисты фирмы Карла Цейсса. Вое­вал у генерала Роммеля в Северной Африке. На его счету многие высшие офицеры противника. В том числе рус­ские генералы и полковники.

Пленный так явно гордился своим соотечественни­ком, что уже не казался запуганным. Даже положил ногу на ногу.

— Я бы этого твоего Рихарда, со всеми его дубовыми листьями... — потемнев и едва сдерживаясь, негромко сказал Иноземцев. — На дубе повесил! Причем за яйца. Ферштейн?.. Так и переведи, не отклоняясь от текста.

Но немец и без того смолк и посерел от страха, пуг­ливо оглядываясь на переводчика.

— Уведи его, пока не пришиб! — едва сдерживался Иноземцев. — И вернись, будет разговор.

Костя вернулся, а Иноземцев все ходил, постепенно успокаиваясь, по кабинету и наконец обратился к Косте:

— Так, теперь рассказывай о своих подвигах.

—Вы о чем? — недоуменно спросил Костя. — А... Ну мы с Лидой решили пожениться, скоро сыграем свадь­бу... Вас тоже приглашаем.

Майор ответил не сразу, помотал головой:

— Костя, пойми, скоро здесь совсем другая свадьба начнется... — Иноземцев подошел к окну и увидел там проходившую мимо Катю. — Собачья свадьба, и очень кровавая... А ты, Костя, накануне наступления, считай, вывел из строя нашу лучшую, самую опытную связистку!

Костя молчал, тонкий юношеский румянец распол­зался по его щекам.

— Ладно, что сделано, то сделано... Приберегу это для свадебного тоста. Не под трибунал же тебя. А сейчас, будь добр, сопроводи этого бухгалтера в штаб дивизии со все­ми протоколами и бумагами. Там они сейчас изучают их моральный дух, с чего вдруг он упал... Раньше надо было изучать, в сорок первом, когда мы от них драпали! Сло­вом, через час туда пойдет наша машина. Будь готов... Да и купи там в городке невесте подарок, что ли... Не с пус­тыми же руками. Деньги хоть есть? Могу одолжить... Бери-бери! Это приказ, понял?

Иноземцев чуть не силой заставил Горелова взять деньги.

5

Иван Безухов спустился в землянку своего взвода разведроты, и отсыпавшиеся там после ночного поиска бывалые сержанты стали по одному просыпаться, взирая на него с радостным удивлением.

Они были очень разные, но чем-то весьма схожие — русские крестьяне, которые всегда будут в неладах с вып­равкой и строевой подготовкой.

Словом, не смотрится на них военная форма. Гимна­стерки топорщатся, пилотки сдвинуты прямо на затылок или надвинуты на уши — никаких тебе там молодецких набекрень...

— Семеныч, ты, что ли? — спросил наконец сержант Степан Каморин, самый крупный из них, с могучими пле­чами. — А говорили, будто комиссовали тебя вчистую...

Они оба сдержанно радовались, хлопая друг друга по плечам и будто не могли насмотреться один на другого.

— А ты позавидовал? — усмехнулся Иван. — Да вот, как видишь, отступились доктора. Годен, но ограничен­но. Бегать, говорят, нельзя. А мне и не надо, говорю. Мы в разведке все больше на пузе передвигаемся. Это другое дело, отвечают. На пузе ползать можно... Только не про­три, мол, его до спины. И еще вот курить мне запрети­ли... — сказал он, заметив, как Степан, кивая, сворачи­вает козью ножку из старой газеты. — В госпиталях, чтоб вы знали, с этим не очень... Все больше папиросы, что союзники присылают. Только куда им до нашей махры! Баловство одно. Говорят, здоровье наше союзники бере­гут. Вдруг мы им еще пригодимся?