— Да рассредоточьтесь, мать вашу! — кричал Инозем­цев растерянным от ужаса новобранцам. — Врассыпную, подальше друг от друга! И у кого есть оружие, не ждите, бейте по колокольне!

Старшина Безухов подполз к нему ближе:

— Товарищ майор, здравия желаю! Никак, вы тоже на засаду напоролись?

— Здорово, старшина... — обрадовался Иноземцев. — Да вот обратно в полк... Морозова ранили, и меня вместо него... Прямо с московского самолета сняли, в последний момент... Ты посмотри, Иван Семенович, какие бестол­ковые эти маршевые, да еще штрафная рота на нашу го­лову... — Он кивнул вместо приветствия в сторону сол­дат. — Считай, все без оружия, кроме сержантов... И те стрелять не могут, сами прячутся... А у нас патроны кон­чились... И заметь, у них ни санитаров, ни прикрытия и вообще никакого обеспечения и охранения... Под трибу­нал начальство за такую организацию... Да стреляйте, вашу мать, у вас же оружие есть, он же так всех нас пере­бьет!

Новобранцы наконец неумело поползли в разные сто­роны, прячась в воронки и кюветы, и те немногочислен­ные офицеры и сержанты, у кого было оружие, начали стрелять по колокольне.

Малахов полз к однополчанам, живым, погибшим и раненым, и, не опуская головы, высматривал среди них своего кореша Леху.

Над его головой снова просвистела очередь, он сна­чала проворно залег, потом опять приподнялся, всмат­риваясь.

— Е-мое! — присвистнул он, потрясенно глядя на од­ного из погибших. — Леха, ты?

И тут же ткнулся носом в землю, хотя новая пулемет­ная очередь предназначалась уже не ему, а приближаю­щемуся «студебекеру». Из кузова выпрыгнул лейтенант лет двадцати, с автоматом ППШ на изготовку. Пригиба­ясь, он подбежал к их «эмке».

Иноземцев и Безухов разглядели шрам на его лице, медаль «За отвагу» и орден Красной Звезды на линялой гимнастерке под распахнутой телогрейкой.

— Не маячь, лейтенант! — крикнул Иноземцев. — Ложись!

Тот не успел ответить. Пулеметная очередь взметнула рядом с ним пыль. Лейтенант мгновенно отскочил в сто­рону.

— Суки... козлы позорные... суки... — Малахов, стоя на коленях над погибшим товарищем, грозил кулаком в сторону колокольни и размазывал слезы по лицу, запо­рошенному пылью.

— Ложись, лейтенант, не маячь! — снова крикнул Иноземцев лейтенанту.

— Спасибо, я постою... — Тот передернул затвор сво­его ППШ, прячась за «студебекером». — Нет смысла, он стреляет сверху... Тут по-другому надо действовать, това­рищ майор...

И дал длинную очередь в сторону церкви.

— Может, покажешь как? Твой «папаша» здесь не по­тянет, лейтенант, — крикнул ему Иноземцев. — Хорошая дальнобойная винтовка здесь нужна, с оптическим при­целом.

И тут белокурая девушка по имени Оля, которая до сих пор пряталась за грузовиком и смотрела оттуда на своих прижавшихся к земле спутников, заинтересовалась строптивым лейтенантом, который никак не хотел ло­житься на землю, и некоторое время, несмотря на стрель­бу и пальбу, разглядывала его исподлобья. Но, услышав последние слова майора Иноземцева, спохватилась и ста­ла торопливо расстегивать свой чехол.

— Товарищ рядовой, кончай причитать, давай следуй за мной! — Лейтенант схватил за плечо Малахова, свалил его на землю и упал с ним рядом. И сразу возле их голов взметнулась пыль.

— Слушай мою команду! — закричал в ухо Малахова лейтенант и протянул ему автомат минуту назад погиб­шего сержанта из штрафроты. — Отомстить хочешь за друга? Стрелять хоть умеешь? —Тот, всхлипнув, кивнул. — Давай сделаем так... Ты справа, я слева, между нами дис­танция — пятьдесят метров, цель — колокольня! Перебе­гаем с тобой по очереди, следи за мной, я вскочил, ты упал — и сразу стреляй! Давай! На счет раз... Вскочили и побежали!

Малахов кивнул и тут же, не дожидаясь команды, вскочил сам. Лейтенант чертыхнулся и метнулся в дру­гую сторону, чтобы отвлечь огонь на себя.

И так поочередно, перебежками и зигзагами (Мала­хов с матом и грозя кулаком тем, кто стрелял с колоколь­ни), они побежали с разных сторон туда, откуда велся пулеметный огонь. И каждый раз, падая, Малахов, так же как и лейтенант, прикрывал своего неожиданного на­парника огнем из ППШ.

Новобранцы, уцелевшие и раненые, приоткрыв рты, следили за ними, хоронясь кто где — по ямам и канавам, а также за трупами товарищей и разбитыми пулеметным огнем с колокольни автомашинами.

Лейтенант первым добежал до ближайшей пристрой­ки возле церкви, упал на землю, перевернулся и замер, раскинув руки, когда возле него взвизгнули пули, под­няв столбики пыли.

— Ах, черт... — ахнули все следящие за ним и Мала­ховым.

Но когда огонь перевели на Малахова, добежавшего до разрушенной часовенки, лейтенант неожиданно вско­чил. Еще одна короткая перебежка — и он оказался нако­нец в мертвой зоне возле стены колокольни. Из оконного проема упала граната, но лейтенант успел прыгнуть за угол.

— Ах, артист... — покачал головой Иноземцев. — Учись, старшина. Система Станиславского и Немирови­ча-Данченко в действии.

Когда огонь с колокольни перевели в сторону лейте­нанта и Малахова, присутствующие приподняли головы.