– Марк, я так рада, что я здесь, - открыв меню, Эвелин каждый раз блуждает взглядом по отпечатанным закорючкам, точно видит их впервые. – Мне всё так нравится…

– Мисс Макалистер, - Марк протягивает Клео меню, когда подавшись вперёд, Эвелин вырывает его из рук дочери.

– Я сама ей закажу. Я всегда ей заказываю, - посылая дочери хищную улыбку, Эвелин закрывает картонную папку в кожаном переплёте. – На закуску я хочу ваших невероятных креветок в сливочном соусе.

– Никакой соли? – Марк приподнимает взгляд над блокнотом, усмехнувшись, Эвелин шлёпает его по руке.

Клео хочется раздражённо закатить глаза, он задавал ей этот вопрос каждый раз.

– На второе я буду тунца и овощи в горчичном соусе, - постелив салфетку на колени, Эвелин подвигает к себе стакан воды. – Для Клео зелёную фасоль с фундуком, а потом ваш лёгкий овощной супчик. Только не добавляйте помидоры, мясной бульон, и, конечно же, никакого перца.

Кивнув, Марк удаляется, оставляя Клео и Эвелин в полумраке.

– Обожаю это место, - пожав плечами, Эвелин оборачивается. – Оно никогда не изменится. Уже я покрылась морщинами, а здесь каждый стул всё такой же.

Клео цепляется за стакан воды и выпивает его до дна, пока мать разглагольствует о красоте помещения.

– Итак, - сложив руки на груди, Эвелин вновь возвращает всё своё внимание к дочери. – Как твоя первая летучка?

– Довольно,… неплохо, - Клео с шумом сглатывает.

– Когда я увижу твои новые идеи в действии? Ты понимаешь, что без одобрения совета я не могу принять это в журнал.

Кивнув, Клео откидывается на спинку стула, пытаясь, стать чуть дальше от матери, заполнявшей всё пространство вокруг.

– Да, я всё… понимаю. Мы начали работать, и я надеюсь, что…

– Я расскажу тебе, как всё будет, - Эвелин поправляет кольцо на указательном пальце, крохотный бриллиант едва заметно мерцает в огнях свечей. – Мы приедем за три дня до выхода журнала. Три дня. К этому времени он должен быть собран. Целиком, кроме твоих новых колонок. Их мы будем рассматривать отдельно, и если они нам не понравятся, ты берёшь материал центрального офиса журнала.

– Но… - Клео теребит салфетку, свисающую ей на колени. – Разве это не глупо, выпускать совершенно разные журналы? Я думала, что ты будешь…

– Контролировать каждую строчку? – усмехнувшись, Эвелин отрицательно качает головой. – Всё будет не так милая. Теперь это твой офис, я в нём начинала, когда моя мать восседала в Сан-Франциско, и ты здесь начнёшь. Она хотела видеть, каким я сделаю этот журнал, и я этого хочу. Когда тебе достанется весь наш бизнес, ты сможешь делать, что хочешь. Объединять филиалы, уничтожать их, но пока я жива, всё будет так, как я сказала.

В горле пересыхает, а крохотная капля на кромке бокала извещает лишь о том, что когда-то в нём была влага.

– Если нам понравятся твои новшества, то я согласна внести их в наш журнал по всему миру. В каждом выпуске, в каждой стране будут отпечатаны слова, что скажут твои… невероятные писатели, которыми ты так восхищена, - Эвелин закатывает глаза. – Тебя устраивает такой вариант?

Клео задумчиво кивает в ответ.

И о чём она думала, когда соглашалась, прекрасно зная, что мать в неё не верит?

Ей хотелось посмотреть в лицо женщины, что растила её двадцать три года и сказать, что знает правду.

Знает, что она недостаточно хороша для неё, что она обуза, дешёвка, и она ничего не стоит.

Но что-то внутри, какая-то крохотная крупица надежды, точно клочок старой бумаги, умоляет молчать.

В словах всё равно нет никакого смысла. Эвелин лишь рассмеется ей в лицо, а Джейми с удовольствием будет наблюдать крах Клео.

Если она опозорится, журнал превратиться лишь в набор скопированных слов главного офиса.

Ей просто нужно продержаться, и верить в людей, что…

– Боже мой.

Логан Андерсон.

Куда, он, чёрт побери, делся? Он не приносил ей заполненные формы.

Он что, ушёл?

– Детка, в чём дело?
– Эвелин изучает Клео озадаченным взглядом.

На столе появляется закуска, перед Клео целая миска фасоли и крохотных крупиц фундука, похожих на кунжутные семечки.

– Мне нужно вернуться в офис… - он ведь в офисе? Или ушёл? А что, если увидев стол сардин, он ушёл? Развернулся, плюнул в лицо Роксаны и свалил?

Нет, она бы рассказала ей… или не рассказала?