«У-у-р-р», - закричал я победным кличем нашего племени и трибуны вторили мне.

«У-р-у», - засмеялся я и не заметил, как заднему подлому челлейцу кто-то вложил в руки искусственную секиру. Да, есть теперь и такие опасные штуки.

От первого удара я увернулся, подставив секиру левой боковой руки, но кто-то сбоку саданул меня рожками в подхитиновое подбрюшье, я оглянулся посмотреть кто это, и тут искусственный клинок ударил меня в затылок. Раздался хруст лопнувшего хитина, и белая жидкость моего мозга закипела, запузырилась, вытекая наружу и соприкасаясь с воздухом. Перед глазами у меня поплыли круги, в ушах раздался гул разгневанных трибун. Я упал на колени и опёрся двумя правыми руками о землю. И тут увидел её, склонившуюся надо мной. У неё не было букета.

«Красивая, - подумал я, - и этот красный лоскут так идёт ей. Кто-то подарил ей его, и это был не я. Может, уже и букет получил другой, может всё идёт, как положено, и я зря сражаюсь с ветряными мельницами»?

«А как же жидкость, - вспомнил я, - ведь я так и не выполнил своего предназначения»

Тея стояла, по-прежнему склонившись, и её лицо было совсем рядом. Я слышал её дыхание и видел расширенные от ужаса глаза, но всё равно она была прекрасной. Она ждала от меня последней воли. Я напрягся и выпустил жидкость, но…. не попал ей в лоно, а лишь слегка забрызгал. Всё пролилось в песок.

«Тея, - закричал я, чувствуя, что всё пропало, и меня теперь не будет в веках, - Тея, любимая….»

Она что-то шептала в ответ, но слов я уже не слышал. Гул трибун стал слабеть и перешёл в слабый монотонный шум. Голова моя закружилась, как от любовной пляски, окружающие предметы слились в замкнутый продолговатый круг. Будущее моего народа перестало меня волновать.

И Тея, она вдруг начала приподниматься над юлиной и таять в воздухе. Её силуэт стал едва прочерчиваемым, через него были видны притихшие трибуны. Она повисела ещё немного над ареной, покачавшись в дуновениях ветерка, и улетела, превратившись в прозрачную фею. Всё пропало. Всё пропало.

Ужас сдавил мне грудь, и я закричал из последних сил:

«Те-я-я, не исчезай, Те-я-я-я».

Глава IV Осколки эклектики.

«Проснись Пётр…. Пьер, ты кричишь… Петя, проснись, наконец».

«Те-я-я… А? Что»? – Я просыпаюсь со сдавленным хрипом в груди.

«Тебе нехорошо?
– Элен испуганно смотрит на меня, - что с тобой? Что за Тея»?

«Какая Тея, - удивляюсь я и трогаю свой затылок, потом начинаю оправдываться, - не бойся, со мной так бывает. Кошмарные сны для меня не редкость. Что-то привиделось из другой жизни, но не отпечаталось в сознании. Всё уже стёрлось, и кто такая Тея я уже не вспомню никогда».

«Мне страшно, - сказала Элен тихо, - впервые в жизни. И не за себя, мне страшно за тебя. Сергей что-то затеял, и ты в этом участвуешь. Вот и ночью кричишь…»

«Не бойся, - я погладил её волосы, - спи моя хорошая, со мной ничего не случится. Ты моя поздняя радость. Так Августин Аврелий обращался к Богу, когда поверил в Него. Ты мой ангел хранитель. Спи, любовь моя, я не буду кричать. Укройся, я сейчас, я быстро, туда и обратно».

В холле было тихо и тепло. Я прошёл мимо нужного места и направился к входной двери.

«Надо проветриться, - решил я, - подышать свежим воздухом и успокоиться».

Снаружи было прохладно, дул порывистый ветер. Я вдохнул и резко выдохнул, как на тренировке.

«Ки-и-я», - закричал я в темноту и сделал несколько ударов по воздуху. Эхо не ответило мне, только деревья зашумели сильнее и закачали ветвями.

Голова моя закружилась от предчувствия чего-то необыкновенного.

«А слабо к океану прямо сейчас, - дрожь пробежала по моему телу от этой мысли, но я уже знал, что исполню задуманное, - я во сне кричу? Беспокоен?.... Ладно, пусть так. Тогда пусть Элен поспит без меня. Это ничего, что я в одних трусах, и на дворе ночь. Когда я ещё решусь на такое».

Не раздумывая, я разбежался и прыгнул с крыльца в темноту. Порыв ветра охладил меня, и я вздрогнул, осознав на мгновение, что делаю что-то опасное. Но уже первобытная ярость проснулась во мне и понесла меня к краю обрыва. Вот и узкая тропинка, она круто уходит вниз в абсолютную черноту. Ноги разъезжаются на скользких камнях, я хватаюсь за сырые ветки, пытаясь удержать равновесие. В любой момент я могу сорваться и кубарем полететь вниз. Но я не думаю об этом:

«Вперёд, туда…. туда к океану, - подгоняю я себя, - я хочу понять, что чувствовал Брандо, когда вдыхал этот влажный воздух. Надышусь сегодня и я. Это ничего, что сейчас ночь, я почти голый и весь измазался. Главное, что я не боюсь. Это не Кощинский двор с его ночными кошмарами и ведьмами. Приезжая на выходные из института, и будучи уже взрослым детиной, ночью я всё равно не мог набраться храбрости и выйти во двор. Ужас кощинского двора, «Страшная месть» Гоголя, «мурашки» по телу, сколько раз я переживал такое и наяву и во сне….