Второпях я достаю перочинный нож и вставляю его между панелей, закрывающих материнскую плату компьютера, раздвигая их. Потом я иду в коридор, к фонтану с питьевой водой, и наполняю рот водой.

Когда я возвращаюсь в комнату симуляций, я выплевываю немного воды в щель между панелями. Я вынимаю нож и жду.

Минуту или чуть больше спустя экран гаснет. Штабы Бесстрашия это в основном протекающие пещеры, повреждения от воды здесь бывают часто.

Я был в отчаянии.

Я отправил сообщение через того же афракционера, которого использовал в качестве посыльного в прошлый раз, когда хотел связаться с матерью. Я договорился о встрече с ней внутри последнего вагона пятнадцатого поезда из штабов Бесстрашия. Я предполагаю, она узнает, как найти меня.

Я сижу, прислонившись спиной к стене, обхватив рукой колено и наблюдаю, как проносится город. Ночные поезда ходят между остановками не так быстро, как дневные. Поэтому легче наблюдать, как сменяются здания, когда поезд продвигается ближе к центру города, как они становятся выше, но уже, как стеклянные колонны стоят рядом с маленькими, более старыми каменными сооружениями. Как будто один город находится поверх другого, один на другом.

Когда поезд достигает северной части города, кто-то пробегает мимо него. Я встаю, придерживаясь рукой за один из поручней вдоль стены, и Эвелин запрыгивает в вагон, одетая в обувь Дружелюбия, платье Эрудиции и жакет Отречения. Её волосы собраны назад, делая её и без того суровое лицо еще жестче.

– Привет, - говорит она.

– Привет, - отвечаю я.

– Каждый раз, когда я тебя вижу, ты становишься все больше, - замечает она.
– Думаю, нет смысла беспокоиться, хорошо ли ты ешь.

– То же самое могу сказать о тебе, - говорю я, - но по другим причинам.

Я знаю, что она недоедает. Она афракционерка, и Отречение оказывает им меньше помощи, чем обычно, из-за эрудитов, которые давят на них, как они хорошо это умеют.

Я тянусь назад и достаю рюкзак с консервами из кладовой Бесстрашия.
– Это просто пресный суп и овощи, но это лучше, чем ничего, - говорю я, когда отдаю его ей.

– Кто сказал, что мне нужна твоя помощь?
– осторожно отвечает Эвелин.
– У меня все в порядке, знаешь ли.

– Да, это не для тебя, - говорю я.
– Это для твоих тощих друзей. На твоем месте я бы не отказывался от еды.

– Я и не отказываюсь, - возражает она, забирая рюкзак.
– Я просто не привыкла к твоей помощи. Это обезоруживает.

– Знакомое чувство, - отвечаю я холодно. - Сколько прошло времени до того, как ты снова появилась в моей жизни? Семь лет?

Эвелин вздыхает.

– Если ты попросил меня прийти только для того, чтобы снова начать этот спор, боюсь, я не смогу остаться надолго.

– Нет, - говорю я.
– Нет, я позвал тебя не поэтому.

Я вообще не хотел с ней общаться, но я знал, что в Бесстрашии я никому не могу рассказать о том, что я узнал об атаке на Отречение - я не знал, насколько они лояльны к фракции и её политике, но должен был кому-то рассказать. В последний раз, когда я разговаривал с Эвелин, она, казалось, знала, как обстоят дела в городе. Я предположил, что, возможно, она сможет мне помочь, пока еще не стало слишком поздно.

Это риск, но я не знал, куда еще обратиться.

– Я следил за Максом, - продолжаю я.
– Ты говорила, что эрудиты связаны с бесстрашными, и ты была права. Они что-то затевают вместе, Макс и Джанин, и кто знает, кто еще.

Я рассказываю ей, что я увидел в компьютере Макса, списки поставок и карты. Я рассказываю ей, что я заметил по поводу отношения Эрудиции к Отречению, доклады, как они даже умы бесстрашных настраивают против нашей бывшей фракции.

Когда я заканчиваю, Эвелин не выглядит удивленной или мрачной. На самом деле, я понятия не имею, как прочитать выражение ее лица. Несколько секунд она молчит, потом говорит:

– Ты видел какую-нибудь информацию о том, когда это может произойти?

– Нет, - говорю я.

– Как насчет цифр? Насколько велика армия, которую планируют использовать Бесстрашие и Эрудиция? Откуда они собираются ее набрать?

– Не знаю, - разочарованно протягиваю я. - Да мне и все равно. Неважно, сколько у них рекрутов, они уничтожат Отречение за секунды. Не потому, что они не обучены защищаться, - они бы не смогли, даже если бы знали как.

– Я знала, что что-то происходит, - произносит Эвелин, наморщив лоб.
– В штабах Эрудиции свет сейчас горит постоянно. Это означает, что они больше не боятся неприятностей с советом лидеров, что ... говорит об их растущем недовольстве.

– Окей, - говорю я.
– Как мы предупредим их?

– Предупредим кого?

– Отречение, - поясняю я взволнованно.
– Как мы предупредим Отречение, что их собираются убить, как предупредим Бесстрашие, что их лидеры вступили в сговор против Совета, как...

Я останавливаюсь. Эвелин стоит, свесив руки по бокам, лицо ее расслаблено и апатично. "Наш город меняется, Тобиас". Это сказала она мне, когда мы снова встретились в первый раз. "Вскоре каждому придется выбирать сторону, и я знаю, на какой тебе лучше оказаться".