— Отнюдь, — тихо произнес он.

Люк отпил немного холодного чая.

— Рене поведала мне странную историю, — начал Люк, — про папашу Пузо, будто бы он без заказа и на глазок соорудил для Эдварда гроб. Пусть он кому другому это рассказывает.

— Да, — кивнул Кампьен. — Я тоже почувствовал, что эта его история с душком. Только не вижу пока, в чем дело. Между прочим, там сейчас мой Лагг, послан с заданием. Это, конечно, неэтично, но они старые враги. Что же он транспортирует — табак? Меха?

Лицо полицейского инспектора потемнело.

— Чертов старик! — зло проговорил он. — Чтобы в моем околотке такой сюрприз. Ни в какие ворота! Древнейший в мире трюк — контрабанда в гробах. Я ему покажу, как водить всех нас за нос. Я думал, что знаю этот участок как свои пять пальцев, и вот на тебе.

— Но может, я и ошибаюсь. — Кампьен старался, чтобы в голосе не звучало утешения. — Гробы, кажется, единственная его страсть. Так что, возможно, его история соответствует действительности. Я нисколько не удивлюсь, если это так.

Люк перестал хмуриться.

— Это и есть главная трудность со всеми этими чудаками. Самая дурацкая история может оказаться правдой. Не буду спорить, старина Джес мастер своего дела, но я бы все-таки не купился на эти его глупости о чувствах художника.

— И что вы собираетесь делать? Обшарить все закоулки его мастерской?

— Да, конечно. Под любым предлогом. Если это вам не помешает. Пузо может и подождать до окончания дела с Палинодами. В одночасье его бизнес не свернешь. Но мы, пожалуй, могли бы захватить его врасплох и отправить на заслуженный отдых.

Кампьен взвесил все за и против.

— А пожалуй, он вас ожидает сегодня, — сказал он. — Да и мой рекламный агент не простит мне, если я не проявлю самой элементарной сообразительности.

— Лагг? Я о нем слыхал, но никогда его не видел, сэр. Мне говорили, он сидел?

— Это было давно, в ту пору, когда он еще не потерял талии. Пытался не очень успешно залезть в дом. Нет, пожалуй, стоит осмотреть апартаменты гробовщика, хотя бы ради проформы. Если что и найдется, то все-таки это ерунда по сравнению с проказами Палинодов.

— Если же ничего не найдется и мы только припугнем его, он на какое-то время затаится. А переполох уляжется — он опять примется за свое, тут мы его и накроем.

Участковый инспектор вынул из кармана пачку исписанных листков, и Кампьена опять поразила пластичность его движений. Он перебирал бумажки, и каждая, точно в рупор громкоговорителя, заявляла о своем содержании: вот — неприятные известия, а это маловажное дело, может подождать, и тд. Все это выражалось игрой света и тени на его живом угловатом лице.

— Гиосцин-гидробромид, — вдруг громко произнес Люк. — А как вы думаете, сэр, есть какая-нибудь вероятность, что у аптекаря Уайлда в каком-нибудь ящичке хранится под замком это невинное вещество?

— Очень небольшая. — Кампьен говорил авторитетным тоном, какой от него сейчас и ожидался. — Помнится, его довольно редко употребляют в медицине. Лет сорок назад им пробовали лечить маниакальные состояния. Приблизительно то же, что атрофии, но действует гораздо сильнее. О том, что это яд, стало известно после того, как Криппен испробовал его на Бель-Эльмор.

Ответ Кампьена не удовлетворил Люка. Глаза его над мощными скулами сузились до щелочек.

— Вам непременно надо побывать в аптеке, — сказал он.

— Загляну обязательно. Но я не хотел бы тревожить аптекаря до вас. Между прочим, советую заняться и доктором.

— Хорошо, — и Люк поставил на листке бумаги какую-то закорючку коротеньким карандашом. — Что же такое этот гиосцин? Вы случайно не знаете, сэр?

— По-моему, это белена.

— Да? Это что, трава?

— Трава, которая, кажется, растет везде.

— Да, наверное, если это то, о чем я думаю. — Голос Люка звучал с такой силой, что в тембре, казалось, есть еще дополнительный звук — легкое рычание. — Когда я учился в школе, я был влюблен по уши в учительницу по ботанике, и мой учебник носил следы этой влюбленности — все цветы в нем были обведены моим карандашом. «Да, мисс, я много занимаюсь… благодарю вас, мисс… у вас такая прозрачная блузка, мисс…» Белена, помню, — это такие мелкие желтые цветочки. Запах ужасный.

— Да, это белена. — Кампьену вдруг показалось, что у него в гостях динамо-машина.