Новый знакомый пока не проявил желания познакомиться поближе, ловко действуя навесным оборудованием трактора, он деловито принялся забрасывать вертолет соломой из скирды. А когда Лавров с Коршуновым попытались вручную ему помочь, вскинул руку, мол, не путайтесь рядом.

На маскировку ушло минут десять, не больше. Вертолет полностью скрылся из поля зрения. Благодаря снятым и специальным образом установленным винтам скирда превратилась в стог с острой макушкой.

Лавров и Коршунов, вооружившись вилами, лежащими на тракторе, в спешном порядке подравнивали оставшуюся солому.

— Теперь даже вблизи не поймешь, что тут спрятан вертолет! — осмотрев место работы, с удовольствием подметил Батяня и с уважением глянул на тракториста. — Люблю, когда люди знают толк в своем деле.

Оглашая сиреной окрестности ночных улиц, серебристый «БМВ» с тонированными стеклами и с мигалкой мчался по городу. Не сбавляя ходу, он с визгом притормозил, и автомобиль, виртуозно вписавшись в поворот под углом почти в девяносто градусов, помчался дальше. Чувствовалось, что за рулем сидел ас, обученный вождению машины в экстремальных условиях. Снова поворот, и «БМВ» плавно заскользил шинами по асфальту, оставляя на нем черные следы, а в воздухе запахло паленой резиной. Машина с пятилитровым форсированным мотором рычала, словно зверь, готовый к прыжку, во всю мощь своего v-образного двигателя.

В автомобиле кроме шофера находился еще один человек. На заднем сиденье расположился Левандовский. Он во всем доверял своему водителю. Знал, что тот не подведет, а потому и приказал ему «ехать на пределе возможного». Он не обращал внимания на крутые виражи, которые закладывал автомобиль, лишь изредка, когда заносило, придерживался свободной рукой за вешалку над головой. Левандовский с кем-то разговаривал по телефону. По его напряженному тону было ясно, что Марек чем-то сильно разгневан.

— Быстрее! Черт бы тебя побрал! — параллельно с разговором ругался контрразведчик на водителя, нервно поглаживая свои длинные усы — первый признак того, что он очень злится.

Шофер не отвечал, сосредоточенно глядел перед собой, готовясь к следующему повороту. Черного цвета пиджак сотрудника спецслужбы лежал рядом с внушительного вида кожаным портфелем. Белая рубашка с галстуком, надетая поверх бронежилета, слегка примялась за день. На боку висела кобура с пистолетом «беретта», которая от резких поворотов автомобиля хлопала контрразведчика по боку. Но Левандовский не обращал на это внимания. Машинально поправляя ее рукой, он продолжал разговаривать по мобильному телефону. При этом говорил вполне спокойно, повышая голос лишь там, где это требовалось обстоятельствами разговора. Точно так же он произносил бы фразы, находясь у себя в кабинете. Давняя профессиональная привычка — не дать понять собеседнику, где сейчас находится.

— У нас практически все готово к операции! — отвечали ему на другом конце телефонной цепочки.

— Практически? — словно передразнивая собеседника, переспросил он. — Да мне не практически, а фактически нужно! — еще более злясь, сказал Левандовский.

— Мы делаем все возможное, — опять оправдывался его собеседник.

— Послушайте, — уже окончательно теряя терпение произнес спецслужбист. — На этот раз вы сделаете все невозможное. Надеюсь, я понятно сказал! — добавив металла в голос, вымолвил он и положил трубку.

Завершив очередной поворот, машина как вкопанная замерла у какого-то высокого здания. Водитель даже не успел выбраться из-за руля, как Левандовский уже вышел из автомобиля и захлопнул дверцу. По старым, истертым от времени ступеням поднялся на самый верх древней пожарной каланчи и вошел в любительскую обсерваторию. Ее хозяин, Петр Волович, сидя на стареньком, потрепанном от времени табурете, созерцал ночные светила в телескоп. На его лице было выражение умиротворения и спокойствия, присущее человеку, довольному своей жизнью. В самом деле, ему, в отличие от Марека, уже никуда не надо было спешить. Срочные дела, ночные вызовы оставались в прошлом. Хорошая пенсия отставника позволяла ему тратить время по своему усмотрению и не думать при этом о средствах к существованию.

— Доброй ночи, пан Петр, — обратился к нему Левандовский. — Простите за столь поздний визит. Работа, сами понимаете.

Старик оторвался от усыпанного звездами неба и подошел к вошедшему мужчине. Они поздоровались за руку. Потом обнялись и по польскому обычаю легонько коснулись друг друга щеками.

— Не надо извинений. Для меня это самое подходящее время. В настоящего филина превратился, — усмехнулся старик, явно польщенный, что в очередной раз потребовался контрразведке.

— Как поживаете? Может, нужно чего? Вы только скажите.

— Все хорошо, Марек, — ответил старик. — Тебя еще на службе не повысили? В нашей среде о повышении из газет не узнаешь. Да и ходим все больше в штатском, — поинтересовался он, похлопывая гостя по плечу.

— Повысят тут, как же. Когда такое творится…

Сегодняшняя служба отставного сотрудника спецслужб Петра Воловича началась, как ни странно, после выхода на пенсию. Оставив Варшаву, он с женой перебрался сюда, в провинцию, где у него имелся старый, еще отцовский, домик. Мадлена так захотела — подальше от суеты, шума, гама. Ей жилось тут прекрасно, а вот Петр привыкал к новому месту да и образу жизни куда сложнее. После столичной жизни он еще долго не мог привыкнуть к реалиям небольшого городка с его неторопливой, спокойной жизнью и оттого скучал. И если бы не забота и любовь жены, возможно, он вернулся бы обратно. Волович пытался заняться садоводством, даже вскопал огород, но это дело у него не пошло. Как говаривал сам отставник: «Руки у меня под это не заточены. Урожай осенью собираю меньший, чем весной в землю сажал». И вот неожиданно все изменилось.