Егор Трофимыч ушёл, расстроившись ещё больше.

– Вылезай, лекарь уже ушёл, - сказала девушка, приподняв крышку.

Воронцов вылез, по привычке огляделся. Здоровый парень подошёл к свой спасительнице, попытался её обнять.

– Не надо, - отступила девушка, - так и будешь всё время у меня прятаться?

– Ты хочешь, чтобы я ушёл? – нахмурившись, спросил бандит.

– Так будет лучше. И тебе и мне, - ответила Вероника.

– Куда я пойду?

– Куда-нибудь...

Григорий стал одеваться. В маленькой колыбели заплакал малыш. Девушка направилась к Сёме и взяла его на руки.

– Вот. Пока ты скрывался от "блюстителей законов", я родила его. Он твой сын.

Гришка обернулся и увидел кроху. Его кровинушка! В матёром бандите вдруг что-то дрогнуло и изменилось в душе.

– Это наш сын!
– воскликнул он.- Как его зовут?

– Семён.

– Семён Григорьевич Воронцов.

– А ты, значит, Григорий?

– А тебя-то как зовут, спасительница моя?
– радостно спросил Гриша.

– Вероника я. Вероника Владимировна Дубцова.

Гришка, сияя от радости, обняв девушку и ребёнка, принялся целовать их, что никогда почти не делал в своей жизни, разве что в далёком детстве целовал свою маму.

Григорий остался. Он не смог уйти от семьи, спасать свою шкуру от властей. В конце концов, его банды больше нет, а в тюрьму он не сядет больше никогда! Вместе с Никой они нашли патроны к охотничьему ружью в том же подполе. Гриша ночью уходил на охоту, а под утро приходил всегда с добычей. Утка, заяц, а то и кабан были разделаны и приготовлены, жизнь стала более насыщенная. Весной Воронцов занялся огородом: вскопал все грядки, посадил овощи. Вероника покупала на свою пенсию в деревенской лавке хлеб и водку. Молодые полюбили друг друга, и жить бы им - не тужить... Но злодейка-судьба распорядилась иначе, заставив ответить обоих за старые грехи. Ото всех Гришку спрятать Веронике не удалось.

Незваным гостем, без стука в дверь, на пороге нарисовался деревенский староста. Хитроумный старик, прищурившись и увидев Гришку, спросил:

– А что это, голуба, у тебя за молодой человек живёт? Почему никто не знает в нашей деревне?

– А тебе какое дело?
– ответил за свою жену раздражённый на непрошеного гостя Воронцов.

– Мне какое?
– взвизгнул староста, - послушай, чужак, ты случайно не из беглых? Что-то я припоминаю...

Гришуня схватил старика за шкирку и начал трясти. Вероника в ужасе прижала маленького Сёму к груди.

– Слышь, старый хрыч, сюда! Если вякнешь насчёт меня в деревне, я не только тебя, но и всю деревню поджарю! Ты понял, старый гад?

– Я всё понял!
– трясясь от страха, с выпученными глазами, ответил староста.
– Коли так, я всё понял!

И уже, галопом убегая по улице, угрожающе крикнул:

– Ты мне ответишь за это! Понял?

– Вот старый козёл!
– в сердцах выругался Гриша, - если бы не ты, Ника, пристрелил бы его, гада!

– Ты слово дал... Не убьёшь больше никого, - упавшим голосом ответила его возлюбленная.

В дом к Веронике вломились вооружённые стражи порядка и староста деревни Евсюков Вениамин Андреевич. У молодых была в это время самая идиллия. Гришку скрутили, заломив руки, и вывели из избы. Потеряв на момент внимание к плачущему Сёме, несчастная девушка выбежала, отчаянно закричав:

– Гришенька! Родной мой!

– Назад, девка!
– рявкнул ей в ответ офицер.

– Она, сука, укрывала этого беглого, - доложил ему визгливый, как баба, староста.

– Разберёмся, Вениамин Андреевич!
– ответил самодовольный блюститель законов.

Первый раз в жизни Ника посмотрела на Евсюкова с ненавистью.

– Сука, говоришь?
– зашипела она не своим голосом.
– Это вы – сука, Вениамин Андреевич. Это вы моих родителей сдали фрицам! Это по вашему доносу немцы моих маму и отца расстреляли.

– Она брешет, товарищ майор! Это полицаи их раскрыли и выдали, я тут ни при чём!
– пытался оправдываться Евсюков.

– Какие полицаи?
– женщина истерично рассмеялась.
– Где ты видел полицаев в нашей деревне, старый козёл?

Гриша пытался вырваться, но менты сильнее выкручивали ему локти, один из них сильно ударил Воронцова под дых. Григорий охнул, заглатывая воздух.

– Вот как?
– вдруг заинтересовался старостой ментовский майор.
– Поедем-ка, папаша, с нами!

– Как вы смеете?
– завозмущался Вениамин Андреевич.
– Я же вам сдал беглого!

– Доносчикам первые кнуты бывают!
– зло улыбаясь, сказал офицер и, взяв за шкирку старосту, повёл его к машине.

Веронику то и дело возили в город на допросы. Ей тоже грозил суд и приличный срок за укрывательство особо опасного преступника. Ребёнка приходилось брать с собой: после ареста Гриши Воронцова и старосты деревни Евсюкова местные жители ополчились на молодую женщину, злословя в её адрес, и проклинали Григория. Никто больше Нике не хотел помогать -наоборот, старались её изжить, не задумываясь ни на минуту о маленьком Сёме.