Девушку допрашивал молодой, красивый офицер - высокий, светловолосый, с голубыми глазами. Он был сдержан, корректен, не допуская при допросе бранных слов и угроз. Что ему могла ответить Ника?..

Когда во время войны в деревню вошли немцы, то местных жителей они поначалу не трогали, вели себя вполне мирно и тихо. В отличие от своих соседей, родители Вероники не захотели мириться с фашистами и связались с партизанами, укрывавшимися в нескольких километрах от деревни, в лесных массивах. Благодаря этой связи, партизанский отряд пустил под откос несколько немецких эшелонов с подкреплением, в них погибло много вражеских солдат, была выведена из строя боевая техника. Вскоре фрицам стало известно о партизанском отряде, и они привлекли старосту деревни Вениамина Евсюкова отследить и вычислить связных. В противном случае фашисты пригрозили сжечь всю деревню и уничтожить всех жителей. Услужливый перед немцами староста, испугавшийся за свою жизнь, быстро выдал отца и мать Вероники.

Перед тем, как немцы вломились в дверь, родители успели спрятать в то время совсем юную и хворую дочь, заперев в подполе.

Их долго допрашивали и жестоко избивали, на них пытался влиять староста, но отец Ники плюнул очкастому старику в лицо. Мать девушки фашисты насиловали прямо на глазах связанного супруга. Тот скрипел зубами, пытаясь развязаться, но у полуживого и изувеченного побоями пожилого мужчины ничего не получалось.

Ничего не добившись, фрицы повели обоих супругов в поле перед лесом. Привели туда же и старосту Вениамина Андреевича. Очкарик нервно трясся, ему было страшно глядеть в глаза семейной паре.

Перед расстрелом немецкий офицер последний раз спросил у родителей Вероники, где находится партизанский отряд. Немолодые супруги стояли молча в одних сорочках. Офицер дал солдатам команду, те дали автоматную очередь.

– Возьми, сука, лопату и похорони их по-человечески!
– приказал обер-лейтенант старосте.

– Чего?
– не понял очкарик.

– Ганс! Переведи ему, - резко процедил офицер.

Переводчик, хорошо владея русским языком, доходчиво объяснил старосте приказ их командира.

Трясущимися руками Евсюков взял штыковую лопату.

Офицер с презрением ударил старосту по лицу.

– По-человечески похорони, мразь! Эти люди, которых мы расстреляли, в отличие от тебя, заслуживают уважения.

Немцы ушли, оставив деревню нетронутой.

Вскоре арестовали и фельдшера. Егор Тимофеевич, в отличие от старосты Евсюкова, не возмущался и не пытался качать права. Терять ему было нечего, да и какая на нём может быть вина? Он всего лишь деревенский лекарь...

Веронику продолжали привозить на допросы, и в один прекрасный день молодой подполковник сказал ей:

– По закону вас должны были судить с остальными арестантами, которых мы взяли. Но то, что вы помогли нам разоблачить очередного предателя Родины, вам зачтётся. Почему же вы раньше молчали, Вероника Владимировна?

– У меня не было на него доказательств, - ответила Ника.

– А нам не надо было ваших доказательств - главное вовремя на него заявить, - нахмурился следователь.

– Что будет с моим Григорием?

– Скорей всего, расстреляют. С вашим любимым я ничем вам помочь не могу, на совести Воронцова семь трупов, в том числе трёх военнослужащих. У них остались жёны, дети.

Девушка заплакала, а голубоглазый блондин в кителе налил ей из графина стакан воды.

– Я постараюсь устроить вам короткое свидание, - пообещал следователь.

– Спасибо, - ответила ему Ника.

Молодой подполковник сдержал своё слово. Веронику пустили на несколько минут на свидание с Григорием. Что она знала о нём? Отец Гриши был зажиточным крестьянином, имел двух батраков, которые пахали с ним каждый день. Женился Лука Григорьевич Воронцов уже сорокалетним, зрелым мужчиной, имея богатый дом, домашний скот, гусей и кур. Его избранница была двадцатилетней барышней, доброй и ласковой девушкой с рыжими, золотистыми волосами, серыми большими глазами, ухоженной и стройной. Звали её Дарьей. На их свадьбе гуляла вся деревня, и казалось, что их счастью не будет конца.

Увы, оно долгим не бывает. Родившиеся у Воронцовых дети один за другим умирали в младенчестве. Выжил только светловолосый Гришка, названный в честь деда. От горя, что имеет всего одного наследника, Лука Григорьевич стал всё чаще прикладываться к спиртному и жестоко избивать свою супругу Дарью Ивановну. Гришке было 12 лет, когда его мать неожиданно повесилась - от многочисленных побоев у неё появились проблемы с психикой. Через несколько лет пришла Советская власть, и Луку Григорьевича раскулачили. Разорившийся крестьянин взял с собой сына и ушёл в банду. Однако через некоторое время Воронцова-старшего выловили и расстреляли. Гришка с остатком банды продолжал скрываться и совершать разбойные нападения на мирных граждан. Во время второй мировой войны Григорий Воронцов был уже закоренелым преступником и неуловимым бандитом.

Вероника зашла в специальную комнату с зарешеченным окном. Григорий сидел молча на табурете с привинченными к полу ножками. Ника подошла к нему - он встал и обнял девушку, прижав к себе. Ника заплакала.

– Где Сёма?
– спросил Гриша.

– В другой комнате, ему не положено тебя видеть, - ответила молодая женщина.
– Как мы теперь будем жить?..

Она снова расплакалась, а Григорий молчал, не в силах её утешить.

Через три дня по приговору суда Григория Воронцова и бывшего старосту Вениамина Евсюкова расстреляли. Фельдшер Егор Тимофеевич умер в тюрьме, не дождавшись своего освобождения.