Потом повернулся к ним и, моргая глазами, удивленно спросил:

— О, Султана! Когда это ты пришла?

Его притворство было очевидно.

— Недавно,— ответила за дочь Разия Бегум.

— Что это ей вздумалось выходить в такой холод?

Султана сидела, низко склонив голову: она боялась

встретиться взглядом с Ниязом. Ей всегда казалось, что у него какой-то хищный взгляд.

Отблески угольков в жаровне играли на лице Султаны, и она казалась еще обаятельнее. Черные глаза блестели, как капли росы.

— Как вы себя чувствуете теперь? — спросила мужа Разия Бегум.

— Завтра схожу к врачу, что-то я в последнее время раскис.

— Я как раз хотела вам это посоветовать. Обязательно сходите к доктору.

— Если выберу свободное время, схожу.

— Свободное время вы никогда не выберете, только и знаете, что работать. Надо ведь и о себе подумать,— ласково пожурила его Разия Бегум.

Нияз нервно рассмеялся. Султана хотела потихоньку выскользнуть из комнаты, но мать удержала ее за руку:

— Посиди, еще ведь не поздно.

— Спать хочется...— проговорила девушка.

— Ничего, посиди. Ты готова уже с вечера улечься спать.

Разия Бегум действительно хотела, чтобы Султана осталась, потому что знала, что, как только та уйдет, Нияз повернется к ней спиной. Теперь она была уверена, что Нияз потерял к ней всякий интерес, что болезнь настолько измотала и истощила се, настолько состарила, что муж уже не смотрит на нее, как на женщину. Сердце ее сжимала боль при этих мыслях, и она старалась как-то отвлечься.

Султана вынуждена была снова сесть рядом с матерью.

Вскоре раздался стук в калитку. Это пришел доктор Мото. Султана ушла к себе, Разия Бегум укутавшись в шаль, отвернулась лицом к стене. Нияз ввел доктора в комнату.

— Извините меня, господин Нияз. Я был на одном судебном процессе, оттуда прямо к вам.

— Напрасно вы беспокоились, можно было и завтра сделать укол.

— Какое там беспокойство? Такова уж наша судьба.

Он сел на стул у стены.

— А у вас тепло! — доктор был необычно любезен (сегодня Нияз заплатил ему еще тысячу рупий).

Разия Бегум сидела молча. Вот он открыл кожаный чемоданчик, достал шприц и другие инструменты. Его тень беспокойно двигалась вместе с ним по стене.

— Ну-с, как мы себя чувствуем? —подошел он к больной со шприцем в руке.

— Сегодня немного лучше.

— Да вы скоро совсем поправитесь,— бодро сказал доктор.— Ну, давайте вашу руку.

— Я больше не буду делать уколов,— тихо, но твердо заявила Разия Бегум.

Нияз и доктор обменялись долгим озадаченным взглядом.

— Почему? Что это с вами случилось?

— Не знаю, но мне становится от них хуже.

— Это вам кажется,— произнес доктор дрогнувшим голосом.— Как же это может быть? — Он принужденно засмеялся.— Давайте руку, не бойтесь, теперь уже осталось совсем немного.

— Нет, доктор, я не буду делать уколы,— настойчиво повторила Разия Бегум.

Нияз рассвирепел:

— Не болтай глупостей! Дай доктору руку.

— Я сказала, что я не хочу продолжать лечение.

Нияз чуть не бросился на жену с кулаками, но доктор

остановил его жестом и укоризненно заговорил:

— Смотрите, не будете делать уколы — болезнь ваша станет прогрессировать. Я в такую непогоду, на ночь глядя, тащился сюда, беспокоясь о вашем здоровье, а вы капризничаете. Это нехорошо,— он изобразил на лице подобие улыбки.

Больная, несмотря ни на какие уговоры, отказалась от уколов. Доктор забеспокоился, он понял, что сейчас настаивать бесполезно, поэтому спрятал в чемоданчик шприц и сказал, обращаясь к Ниязу:

— Видимо, она испугалась, пусть отдохнет несколько дней,— и, повернувшись к Разии Бегум, добавил:—Ну, теперь вы довольны?

Она сидела молча, опустив голову. Доктор направился к двери, Нияз вышел проводить его.

На улице не было ни души. Они медленно шли по переулку, шаги их гулко отдавались в тишине.

— Не беспокойтесь, это закономерное явление,— заговорил доктор, когда они отошли от дома.— На определенной стадии больные становятся капризными и упрямыми. Ну, испугалась она немного. Женщины ведь народ изнеженный. Вы должны уговорить, только без угроз, иначе все можно испортить.