Птолемей несколько скептически воспринял высказывание по поводу чьей-то отвратительности, считая, что самой Анубизе пары десятков винтиков в голове не хватает, но, как любят говорить в его мире, несущие зло планы придают веселья отвратительным дням.

А он запланировал очень весёлый день.

– Я отдам их тебе, ты же выполнишь свою часть сделки. Вампиры признают меня истинным королём Атлантиды и поддержат мою верховную власть.

Богиня снова поднялась в воздух, хихикая и продолжая что-то бубнить про ребёнка. Выражение лица поменялось, явно выдавая коварные расчёты. Несмотря на запёкшуюся кровь и сумасшествие, это лицо оставалось наиболее впечатляющим из всех, что Птолемей когда-либо видел. Красота Анубизы тёмная, смертоносная: осмелься подойти ближе – уползёшь израненным.

Однако Птолемей ближе к сумасшедшей сучке подходить не собирался. У него скоро будет Квинн. Он замечтался о будущем и наконец улыбнулся. Анубиза эту улыбку восприняла как знак восхищения своей замечательной особой, видимо, потому, что смотрела на него свысока, левитируя в паре метров от земли.

– Меня таким, как ты, не заполучить никогда, демон, – прошипела она.

Птолемей зевнул:

– Я демон не из твоего мира, чтобы бояться тебя, вампир, – отозвался он. – Моя мать-атлантийка родила меня высшему демону, похитившему её из дома. Их смешанная кровь позволит мне стать сильнейшим правителем, которого только видели жители Атлантиды и всего этого мира. Мне уже сейчас без разницы, решишь ты присоединиться ко мне или остаться в стороне, а позже и вовсе будет плевать: я воспользуюсь силой Трезубца Посейдона, открою врата между мирами и позволю братьям оказаться в райских садах нашей планеты.

Вампирша расхохоталась, напевая какую-то бессмысленную песенку, с ней рассмеялся и Птолемей. День предстоит очень, очень весёлый.

Военный зал, Атлантида

Квинн уселась в кресло как можно дальше от тех, кто в последнее время её бесил, то есть от всех, кроме сестры. Выбрать место оказалось сложно, разве что перебраться в коридор. Она поставила пустую тарелку на стол и задумалась, не взять ли ещё жареной курятины. Пусть Квинн и злилась, но за долгие годы борьбы и трудностей приучилась есть, когда еда под рукой, спать, когда подвернётся постель, и благодарить за то и другое.

Райли протянула сестре шоколадное печенье.

– Ты на него хотя бы посмотришь? Бедняга там умирает. Он самый пугающий парень в мире и всё же немного боится тебя.

Квинн фыркнула:

– Не понимаю, о чём ты. Аларик ничего не боится, правда, вмятина в стене от его громадной головы была бы ужасной.

Она засунула печенье в рот и попыталась скрыть блаженство от вкуса растопленного шоколада и пряностей на языке.

– Аларик о тебе беспокоится, хотя и не привык. Всю свою жизнь он связан с властью и управлением, балансирует между запросами капризного бога и пустотой собственного одиночества. Ради Бога, Квинн, тебе стоило на него посмотреть, когда я была беременна. Однажды он чуть не сжёг павлина, осмелившегося заступить мне дорогу в саду. – Райли состроила сердитую гримасу и хрипло произнесла, явно передразнивая Аларика: – Принцесса, он мог опрокинуть вас и нанести вред вашему чреву и наследнику престола.

Квинн рассмеялась.

– Нанести вред твоему чреву? О нет, это невозможно!

Райли вручила сестре ещё печенье и откинулась в кресле.

– Да, он так и сказал. Есть истории и похуже. Давай пока согласимся в одном: Аларик в жизни не любил, а сейчас втюрился по уши. С того самого дня, как мы нашли тебя с пулей в плече. А теперь благодаря Кили думает, будто может что-то сделать. Неужели ты станешь винить беднягу за то, что он потерял разум?

Квинн покачала головой и прошептала:

– Я не представляю, как можно выдержать многовековой целибат. Даже если Кили права – а риск слишком велик – что, если он не помнит сам процесс?

Райли закатила глаза:

– Это как езда на велосипеде.

Сёстры застыли, посмотрели друг на друга и расхохотались.

– Езда на велосипеде. Ты только представь! – выпалила Квинн.

– На заднем колесе, – добавила Райли, и они снова рассмеялись.

К тому времени, когда обе восстановили дыхание, на них уставились все присутствующие.

– Поделитесь шуткой с классом? – улыбаясь, спросила Эрин, чем вызвала новый приступ.

Когда сёстрам удалось справиться с собой и прекратить смеяться, обе уже задыхались.

– Должно быть, ужины у вас дома проходили очень интересно, – заметил Вэн.

– Ты себе не представляешь. Два эмоциональных эмпата в период полового созревания? Настоящий ад, – ответила Квинн.

Мужчины вздрогнули, а Эрин рассмеялась.

Тут открылась дверь, и вошла высокая рыжеволосая женщина спортивного телосложения. Джастис вскочил и заключил её в объятия. Значит, это Кили.

– Мы слишком долго были одни сегодня, – пожаловался Джастис, но Кили лишь засмеялась.

– Эй, расслабься. Я целый день копалась в пыли, пока переводила свитки из Александрийской библиотеки, и проголодалась. Слава Богу, Элени сегодня ночует у одной из своих многочисленных подруг.

– Хорошо, что она наконец обзавелась друзьями после всего пережитого, – мрачно ответил Джастис.

Они обменялись понимающими взглядами, затем Кили схватила из корзинки на столе ломтик хлеба, отломила кусочек и съела.