– Ты, приятель, ты! – поддержал Орион Страуд. – Кто же еще?

Остальные согласно закивали.

– У тебя нет никакого братика, малышка, – паясничал Попрыгунчик. – А если его не существует, как ты узнала, чего он хочет?

Его буквально распирало от смеха.

– Дай мне на него посмотреть и послушать заодно, а я забабахаю пародию.

– Ого! Отличная идея! – захохотал Кас Стоун.

– Мы в предвкушении, – добавил Колвиг.

– Пусть скажет хоть словечко, – кривлялся фок, – уж за мной-то дело не станет. Ну, я жду.

Он непринужденно развалился на тележке.

– Хватит! – Бонни Келлер даже покраснела от злости. – Оставь мою дочь в покое!

– Наклонитесь поближе, – зловеще поманила девочка.

Дурашливо скалясь, фок повиновался.

«Господи боже, Харрингтон! Как ты починил проигрыватель? Объясни, как именно тебе это удалось». Зазвучавший в его подсознании голос казался неотрывно связанным с его собственным «я».

Попрыгунчик взвизгнул от страха.

Перепуганная публика повскакивала с мест.

– Это был Джим Фергюссон, – растерянно пробормотал фок, – мой давно покойный работодатель.

– Убедились? – спокойно поинтересовалась Эди. – Если мало, братик поговорит с вами еще. Билл не против.

«Вместо того чтобы заменить пружину, ты ее… э-э… вылечил», – продолжил голос.

Попрыгунчик развернул тележку и помчался в противоположный конец комнаты, подальше от Келлеров. Тяжело дыша, с бешено колотящимся сердцем, он забился в угол и злобно посмотрел на девочку. Та выдержала взгляд.

– Страшно? – издевательски улыбнулась она. – Сами виноваты, не надо было меня дразнить. Билл рассердился и отомстил.

– В чем дело, старина? – Джордж Келлер приблизился к фоку.

– Ни в чем, – буркнул он, – и вообще, не пора ли послушать Моэма?

Фок протянул механическую руку к приемнику и включил громкость.

«Теперь вы с братцем на пару можете получить что угодно, – думал он. – Стоит только захотеть – и пожалуйста. Сколько ты обретаешься там? Семь лет? Всего? А кажется, что целую вечность. Ты словно существовал всегда и сейчас говорил со мной, весь такой дряхлый, сморщенный. Эдакая опухоль с человеческим лицом и длинной седой бородой, мягкой как пух. Клянусь, я поверил, что это Фергюссон там, внутри девчонки. Еще прикидывал, сможет ли он вылезти».

«Ты здорово его напугал, – обратилась к брату Эди. – Расскажешь как?»

«Я прикинулся человеком, с которым он был знаком и который умер много лет назад», – ответил Билл.

«Вот это да! – восхитилась девочка. – А дальше что? Больше не будешь его пугать?»

«Начнет плохо себя вести, буду».

«Откуда ты знаешь покойника, которым прикинулся?»

«Ну… – замялся Билл, – я ведь тоже мертвец, не забыла?»

Его хихиканье дрожью отозвалось в ее теле.

«Никакой ты не мертвец, – рассердилась Эди. – Ты и я, мы оба живы, поэтому перестань такое говорить. Мне жутко неприятно».

«Прости, я просто пошутил. Эх, жаль я не видел его физиономию… Опиши, как она выглядела?»

«Хуже не придумаешь! Глаза выпучились, как у жабы».

«Почему я не могу родиться нормально? – захныкал он. – Обидно торчать здесь, в темноте. Неужели никак нельзя меня родить? Допустим не сейчас, а попозже…»

«Доктор Стокстилл сказал, что нет».

«Наверняка у меня получится его переубедить. Стоит только захотеть».

«Ты хвастун, – рассердилась Эди, – и ничего не умеешь, кроме как спать, болтать с мертвецами и прикидываться непонятно кем. Тоже мне!»

Билл молчал.

«Станешь вредничать, проглочу отраву и убью тебя, – пригрозила она. – Честное слово».

Опять тишина.

Девочка совсем отчаялась.

«А если тебе и впрямь лучше умереть? – рассуждала она, чтобы хоть немного успокоиться. – А мне, значит, придется носить в животе покойника? Нет, это неправильно и мерзко».

«Не волнуйся, – вдруг сказал Билл. – Я умный, сумею о себе позаботиться. И тебя защищу. Кстати, общаться с мертвыми очень здорово. У меня всегда полным-полно интересных собеседников. Даже во сне слышу, как они бормочут. Да и тут их целая толпа».

«Где тут?» – не поняла Эди.

«У нас под ногами, в земле».

«Фу!»

«Они там, не сомневайся. Все мы там будем. Мама, папа, другие люди. Вот увидишь».

«Ничего не желаю видеть. И вообще, сиди тихо. Не мешай слушать, как мистер Дэнджерфилд читает».

Эндрю Гилл скручивал очередную сигарету, когда на фабрике в сопровождении незнакомца появился Попрыгунчик-Харрингтон, которого табачник не переваривал. Ощущая смутную тревогу, Гилл отложил папиросную бумагу и встал. Сидящие чуть поодаль на скамье работники как ни в чем ни бывало продолжали набивать бумажные палочки табаком.