Шрифт:
Олег Рязанский вскочил с лавки, затряс руками:
– Поклеп! Ложь! Навет! Происки интриганов-завистников! Зачем мне Тохтамыш-хану броды показывать, ежели осведомителей у него и без меня предостаточно! Зачернить запись, стереть, изничтожить! Снести голову сочинителю!
– Не гневись, Ольг Иваныч, я всего-навсего переписчик… Так читать далее или как?
– Читай! – разрешительно воскликнул князь московский.
– А князь московский Дмитрий Иванович, вернувшись из Костромы в Москву и узрев, что град его сожжен и трупы иссеченных людей лежат во множестве, слезы пролил… И послал людей своих на князя рязанского и землю рязанскую московские ратники опустошили и пожгли почище орды тохтамышевой…
– Не было такого! – вскочил с места Дмитрий Иванович, – клевета! Оговор! Очернительство! Да, я действительно посылал ратных людей на переговоры, а ежели кто из них и пожег что, то не было на то моего распоряжения! Приказываю немедля выдрать лист с этой гнусностью!
Тяжелое бремя примирения висело на волоске, вот-вот оборвется… Но Сергий Радонежский был мудр. Его понимали даже медведи. Он позволил выговориться каждому и поставил точку:
– Есть суд человеческий и есть суд Божий. Время отсечет вторичное, сохранив главное.
– И я так думаю! – произнес Дмитрий московский.
– И я так мыслю, – добавил Олег Рязанский.
…Летописанием занимались в монастырских кельях, в княжьих палатах. События переписывались, подвергались добавлениям, убавлениям. Иногда записыватели бывали просто невнимательны. К примеру, год примирения московского князя с рязанским в одной летописи значится под 1385 годом, а в другой – в 1386 году. Это полбеды. Хуже, когда в летописях историческим личностям приписывали нелестные характеристики. Если это Олег Рязанский, то он “льстивый, лукавый, кровопивец, христьянский отступник, Святополк новый…,” и словеса эти “из глубины своего сердца” изречены самим князем московским в повести о Куликовской битве…
Почему так писалось? Под влиянием извне? По заказу? Ведь, чтобы обелить одного, следовало очернить другого. Нет на это пока ответа.
В знак примирения князья порешили обменяться оружием. По старорусскому обычаю. Очень древнему, когда клятва на мече сопровождалась “угрозой гибели от меча того, кто клянется не с чистым сердцем.”
– Нарушение клятвы грех страшный, – подтвердил отец Сергий, – обратной силы клятва не имеет, преступишь – проклятым будешь!
– Один господь без греха, – проронил один из князей.
– Благие намерения всему мера, – произнес другой, а отец Сергий добавил назидательное:
– Владимирко, князь галицкий, сгоряча дал клятву верности венгерскому королю в 1153 году, целовав чудотворный крест святого Стефана и нарушил клятву, посмеясь, дескать, какой с него спрос, ибо невелик размерами тот клятвенный крест, за что и был наказан!
Отстоял Владимирко вечерню в церкви и не смог с места сдвинуться, пошатнулся, упал замертво клятвопреступник. Невелик размерами был крест, зато сила креста была велика…
Посуровели князья. Обменялись мечами. Московский князь вложил меч в ножны, а Олег Рязанский туда, куда позже станут прятать другое оружие. Огнестрельное, нарезное, гладкоствольное: пистолеты, наганы, обрезы, маузеры… Кто для обороны, кто для нападения…
В завершение миротворчества порешили скрепить “вечный мир” бракосочетанием сына Олега Рязанского с дочерью Дмитрия московского.
Напоследок, князья стали горячо благодарить отца Сергия, но старец, не дослушав, перекрестил их и удалился. Действуя по сердцеведению: “сверши добро и брось его в забвение.”
Эпизод 19
Ох, эта свадьба, свадьба
Умели чадо своё вспоить, вскормить,
умейте в люди выводить.
Осень. Для одних – листопад с прилетом снегирей, синиц, свиристелей-хохлачей. Для других – листогной с отлетом скворцов, гусей-лебедей. Но для всех пора веселых свадебных гульбищ.
День свадьбы дочери князя московского с сыном князя рязанского сочтен, обговорен, но претворение в жизнь слегка застопорилось из-за некоторых непредвиденных обстоятельств. По этому поводу князья и решили встретиться. В Коломне, в доме коломенского наместника, где Москва-река в реку Оку впадает.
Осень одолела половину пути, а от теплыни земля трескается и вода в реке паром исходит.
– Ну и жара, – посетовал князь рязанский, – пот ручьями…
– Потеют либо с работы тяжелой, либо с камнем за пазухой, – неосторожно произнес князь московский.