Шрифт:
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Я знаю, что реакция на «Pink Floyd» во Франции совершенно непохожа на реакцию в англосаксонских странах. Во Франции вас всегда считали «мастерами мысли», а сейчас тем более, я думаю. Если люди становятся знаменитыми во Франции, они получают возможность делиться с другими людьми своими мыслями. Но такая ситуация была частично разрушена случаем с «Gini». Думаю, хорошо, что этот дурацкий миф — будто «Pink Floyd» святые — был разрушен той сделкой.
РОДЖЕР УОТЕРС: Если бы компания «Gini» процветала, история не была бы совсем несчастливой. Я написал тогда песню об этом, которую так и не записал. Она называлась «How Do You Feel?» («Как ты себя чувствуешь?»).
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: О чем она, почему ты написал ее?
РОДЖЕР УОТЕРС: Я летел из Марокко на самолете и чувствовал себя очень плохо из-за случая с «Gini», поэтому я написал первую часть стихотворения [3] .
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Ты считаешь, вы попали в ловушку в деле с «Gini»?
РОДЖЕР УОТЕРС: Песня также имела название «Bitter Love» («Горькая любовь»). Попали в ловушку? Конечно, нет. Это было просто чем-то вроде испытания для нас.
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Нет, я имею в виду, что вы попали в ловушку «Gini». Я хочу сказать, что это была прекрасная возможность получить хорошие деньги от большой компании. Думал ли ты тогда, что вам необходима поддержка этой компании?
3
Уотерс затем цитирует некоторые слова песни, которые я здесь не привожу, поскольку не хочу искажать их, переводя обратно на английский. Хотя их смысл достаточно ясен и во французском варианте, где говорится о том, что лирический герой Уотерса продал свою душу в пустыне, что контракты — это сложная вещь, что они разрушают детские иллюзии, что герой пережил тяжелую ночь. Все это связано с названием песни. — Прим. перев.
РОДЖЕР УОТЕРС: Нет. Сначала было так, как если бы мы выиграли приз. Они хотели дать нам 50 000 фунтов стерлингов за то, что они нас сфотографируют. Боже мой, фантастично! Только позже я сказал себе: кому это нужно? Но я бы, несомненно, согласился, если бы я не был обеспеченным человеком. Не заниматься рекламой — большое удовольствие для меня, поскольку я обеспеченный человек. Но если бы я работал архитектором за 40 фунтов в неделю и кто-то сказал бы мне: «Послушай, нам очень нравится твое лицо, мы дадим тебе 500 фунтов за использование его в рекламе», — я бы согласился.
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Не думаю, что люди во Франции поняли вас. Потому что вы были святыми и потом вдруг замарали себя сделкой с большим бизнесом.
РОДЖЕР УОТЕРС: Ну и прекрасно, великолепно.
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Да, но этот инцидент породил множество негативных последствий, отрицательно повлиявших на группу. И это несправедливо.
РОДЖЕР УОТЕРС: Но жизнь — несправедливая штука, не правда ли? Если кто-то из них ждет, что жизнь станет справедливой… и я читаю статьи, которые они обо мне пишут…
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Какие?
РОДЖЕР УОТЕРС: Все. Например, они говорят, что я не умею петь.
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Даже если бы ты пел очень плохо, довольно глупо говорить, что в контексте музыки ты должен…
РОДЖЕР УОТЕРС:…Ждать, пока журналисты или кто-то еще станут справедливыми, ничто в жизни не построено на идее справедливости.
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Думаю, это спорный вопрос. Обидно, что на отношение людей к музыке влияют события, не имеющие с музыкой ничего общего.
РОДЖЕР УОТЕРС: Если их любовь к музыке основывается на той ложной идее, что мы святые, тогда я предпочел бы, чтобы они не любили музыку. Это напоминает фантазии, будто ни тебе, ни мне, ни «Pathe-Marconi» [4] , ни EMI не нужны деньги.
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Ты доволен альбомом «Wish You Were Here»?
РОДЖЕР УОТЕРС: Нет. Я им недоволен. Он неплох, правда, по сравнению с диском «Ummagumma», который ужасен.
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: «Живой» диск или студийный?
4
Французская звукозаписывающая компания. — Прим. перев.
РОДЖЕР УОТЕРС: Оба, особенно студийный. «Живая» запись также очень слабая.
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: А ты доволен пластинкой «Obscured By Clouds» («Скрытая за облаками»)?
РОДЖЕР УОТЕРС: Что касается того, что на ней было… думаю, все же она была неплохая… Это было нечто другое, мы сделали ее за несколько недель. Материал, который мы поместили туда, я считаю неплохим. Что касается двух других, не знаю. «Atom Heart Mother» и «Meddle». Наполовину хорошие. Мне нравятся отдельно композиции «Echoes» и «Atom Heart Mother». Но мы записали настоящий ужас на обратных сторонах этих пластинок.
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Чем ты собираешься заняться теперь?
РОДЖЕР УОТЕРС: Я бы очень хотел записать «You've Gotta Be Crazy» и «Raving And Drooling», сыгранные нами «живьем» в Штатах, и еще несколько других вещей. Эти песни по-прежнему свежие. Я работаю еще над одной вещью, «Flight From Reality» («Полет из реальности»), которая очень необычная… однако вначале я все же хотел бы выпустить песню «You've Gotta Be Crazy», поскольку это ответ английской прессе. Многие журналисты слишком сильно ругают нас, говорят, что тексты наших песен ужасны. Иногда я думаю, что эти люди вряд ли смогли бы сами сочинить что-нибудь. Они склонны забывать, что те, кто покупает пластинки и слушает музыку, не имеют ученых степеней в области английской литературы и к тому же не читают так уж много книг. То же относится и к тем, кто сочиняет песни. Вполне возможно, что некоторые мои стихи банальны, я ничем не отличаюсь от других в этом отношении, ничего экстраординарного.