Шрифт:
Николас неуклюже, опираясь на кого-то, поднялся с земли.
– Перевяжите меня, чтобы остановить кровь, а потом оседлайте двух коней – мужскими седлами. И побыстрее. Не тратьте времени зря, – тихо, но властно приказал он.
– Привести женщину? – спросил рыцарь.
Николас терпеливо выждал, пока ему туго затянут рану чистой тряпкой, и посмотрел на окна дома.
– Она придет, – уверенно бросил он. – Вот увидите. Она сама придет.
Тем временем Даглесс, не прерывая работы, слушала пикантную историю о том, как одна дама пыталась завлечь в постель мужа подруги. Она так увлеклась, что только охнула, когда яростная жгучая боль внезапно пронзила предплечье. Даглесс от неожиданности упала с табурета и с грохотом приземлилась на пол.
– Моя рука! Кто-то ранил меня в руку! – причитала она, горько плача.
Гонория вскочила и, подбежав к Даглесс, встала перед ней на колени.
– Растирайте ей ладони. Не дайте лишиться чувств, – командовала она, поспешно развязывая и спуская рукав Даглесс. Девушка стонала все громче. Гонория, встревоженно хмурясь, отвела руку Даглесс от груди и подняла полотняный рукав блузы. На первый взгляд все было в полном порядке. Даже кожа не покраснела! – Я ничего не вижу, – испуганно пробормотала Гонория. Даглесс ей нравилась, но уж больно странно себя вела. Сэр Николас обвинил ее в ведьмовстве. Может, эта боль и есть признак ее дурных намерений?
А Даглесс уже ничего не видела от боли, но, проведя пальцами по руке, поняла, что с ней не произошло ничего страшного.
– А ощущение такое, словно кто-то вонзил в меня нож, – прошептала она, продолжая растирать предплечье, но едва чувствовала собственные прикосновения. – Да нет же, – вдруг воскликнула она, – вот она, рана, под пальцами!
Женщины разом отодвинулись, бросая на нее испуганные взгляды, словно Даглесс внезапно сошла с ума.
Но тут в ушах Даглесс зазвучал голос Николаса. Они лежали в постели, и она коснулась шрама на его левом предплечье. Он объяснил, что был ранен в тот день, когда утонул Кит.
Даглесс немедленно вскочила.
– Где ристалище? – спросила она, стараясь не выказать волнения. Господи, пожалуйста, пожалуйста, не дай ей опоздать!
Эта реплика, похоже, окончательно убедила женщин в безумии Даглесс. Однако Гонория предпочла ответить. Общение с Даглесс приучило ее ничему не удивляться.
– На заднем дворе. Иди мимо лабиринта к северо-восточной калитке.
Даглесс кивнула и выбежала из комнаты. Не тратя времени, она подхватила юбки и стрелой полетела к выходу. В парадном зале она сбила с ног какого-то мужчину, но не остановилась, а перепрыгнула через него. Судомойка доставала что-то с высокой кухонной полки. Даглесс пригнулась, пробежала под ее руками и продолжала путь. Под ноги подкатились развязавшиеся бочонки, и она принялась перескакивать через них, как некий весьма странно одетый олимпийский спортсмен-барьерист. Первый, второй, третий, четвертый, пятый…
Наконец она выскочила во двор и промчалась мимо стоявшей у лабиринта леди Маргарет. Та окликнула девушку, но она не отозвалась. Обнаружив, что калитку заело, Даглесс с силой ударила в нее ногой.
Запыхавшаяся, мокрая от пота, она продолжала бежать, но случайно подняла голову и увидела сидящего на коне Николаса. Рука его была перевязана окровавленной тряпкой.
– Кит! – завопила Даглесс, не останавливаясь. – Нужно спасать Кита.
Больше она ничего не успела сказать, потому что какой-то рыцарь подхватил ее и плюхнул в седло. Она еще успела возблагодарить всех святых, потому что седло оказалось мужским. Она сунула ноги в стремена, подобрала поводья и взглянула на Николаса.
– Вперед! – крикнул он, пришпорив своего жеребца.
Ветер бил в лицо, рука все еще болела. Но Даглесс ни на что не обращала внимания. Главное – не отстать от Николаса.
Позади мчались еще шестеро, очевидно боявшиеся оставить своего господина одного.
Они летели через вспаханные поля, огороды, засаженные репой и капустой, через грязные голые крестьянские дворы, и на этот раз Даглесс в голову не приходила мысль о равенстве, хотя они уничтожали урожай и даже раздавили чей-то хлев.
Наконец они очутились в лесу под низко нависшими ветвями. Даглесс пригнула голову к холке коня и продолжала путь. Хотя в чаще леса не имелось тропинок, земля была почти чиста, поскольку и сухие листья, и хворост служили топливом для очагов. Так что, если не считать хлеставших по лицам ветвей, путь был относительно свободен.
Даглесс и не подумала спрашивать, каким образом Николас знает, куда ехать. Она была просто уверена, что он знает. Точно так же, как знал, что она придет, едва шпага вонзится ему в руку.
Они вырвались из леса на поляну. Впереди в окружении деревьев сверкало на солнце живописное озерцо, питавшееся водой крохотных ручейков. Николас на ходу спрыгнул с лошади. Даглесс последовала его примеру, разорвав при этом о седло тяжелую юбку.
Когда она добралась до озерца, то похолодела при виде открывшейся картины: трое рыцарей выносили из воды обнаженное, безжизненное тело Кита. Он лежал на их руках лицом вниз. Длинные мокрые пряди свисали чуть не до земли. Голова беспомощно болталась.