– Опять у тебя глаза на мокром месте?

Такие знакомые слова, от которых сердце замирает…

На глазах Даглесс тут же выступили слезы.

– Ветер, – пробормотала она. – Ничего больше. Лучше дай мне руку. Хочу посмотреть, что с ней.

Он послушно поднял руку, и в животе у нее все сжалось. Повязка и рукав набухли кровью.

– Рана глубокая? – прошептала она.

– Вряд ли я потеряю руку. Пиявки…

– Пиявки?! – возмутилась Даглесс. – Можно подумать, ты мало крови потерял!

Оглянувшись, она увидела, что Кит успел одеться и двое рыцарей вели его к коню.

– Николас, вставай, нужно скорее возвращаться и что-то сделать с твоей рукой, – велела Даглесс.

– Нет, – покачал он головой. – Нам лучше остаться здесь.

Опять это выражение лица, ленивое, полусонное, обещающее Даглесс все радости секса, если она согласится.

– Нет, – отказалась она, нагибаясь, однако, чтобы его поцеловать.

– Люблю слышать «нет» от женщины, – тихо ответил Николас, касаясь ее волос здоровой рукой.

Но их губы так и не встретились.

– О нет, ничего не выйдет, – сурово бросила Даглесс. – Встать! Я не шучу, Николас, вставай! Ты не улестишь меня сладкими словами и не добьешься своего. Я не попадусь на удочку лести и не стану ждать, пока у тебя начнется гангрена! Сначала вернемся в дом, очистим рану и попросим Гонорию ее зашить.

– Гонорию?

– Она шьет лучше остальных женщин.

– Рука действительно побаливает, – нахмурился он и медленно, нерешительно приподнял голову. Не успела она опомниться, как он быстро, но нежно поцеловал ее в губы.

Они шагом поехали к дому Стаффордов. По мере приближения Даглесс отчаянно пыталась выпрямиться и привести в порядок одежду. К сожалению, и то и другое оказалось невозможным: она слишком устала, а порванное, залитое кровью и заляпанное грязью платье оставалось только выбросить. В дикой скачке она потеряла маленькую, расшитую жемчугом сетку. Кроме того, Даглесс вспомнила, как пробежала мимо леди Маргарет, не ответив на зов, и на ее глазах пинком растворила калитку. В каком виде она предстанет перед достойной женщиной?! Выглядит, как избитая уличная потаскушка, да еще и скачет верхом, задрав юбки чуть не до колен!

– Вряд ли у меня хватит совести показаться на глаза твоей матери, – призналась она Николасу. Тот окинул ее недоуменным взглядом, но, заслышав крики, отвернулся. Оказалось, что один из рыцарей поскакал вперед и новость о чудесном спасении Кита успела распространиться по дому. Леди Маргарет со всеми своими дамами вышла, чтобы встретить сыновей. Даглесс сжалась от страха. Неужели ее опять обвинят в колдовстве?!

Едва Кит спешился, как леди Маргарет обняла старшего сына, после чего вопросительно взглянула на Даглесс.

– Прошу прощения, миледи, – пробормотала та, – за свой вид. Я…

Сжав ладонями лицо Даглесс, пожилая женщина расцеловала ее в обе щеки.

– Для меня ты прекрасна, – благодарно выдохнула она. Даглесс залилась краской смущения и удовольствия.

Леди Маргарет тем временем подступила к Николасу и, бросив взгляд на его руку, крикнула:

– Лекаря!

Но Даглесс проворно втиснулась между матерью и сыном.

– Пожалуйста, миледи, позвольте мне заняться его рукой! Пожалуйста, – прошептала она. – Гонория мне поможет.

Леди Маргарет нерешительно замялась.

– У тебя есть зелье от ран?

– Нет, только вода, мыло и дезинфицирующий раствор. Прошу вас, разрешите позаботиться о нем!

Леди Маргарет взглянула на сына поверх плеча девушки и кивнула.

Добравшись до спальни Николаса, Даглесс продиктовала Гонории список необходимых вещей:

– Самое едкое, самое грубое мыло, которое только у тебя есть, да чтобы в нем было побольше щелочи, котел с кипящей водой, иглы – серебряные иглы, белые шелковые нитки, пчелиный воск, мою дорожную сумку и самое белое и чистое полотно, какое только найдется в этом доме.

Стоило Гонории кивнуть, как три служанки разбежались во все стороны выполнять приказ.

Оставшись наедине с Николасом, Даглесс заставила его отмочить повязку в длинном медном тазике с горячей водой, которую налила из котелка, висевшего над очагом. Он разделся до пояса, и как бы Даглесс ни старалась сосредоточиться на его ране, все же остро ощущала его жаркий взгляд.

– Расскажи мне о том, кем мы когда-то были друг для друга.

Даглесс поставила воду на огонь.

– Ты пришел ко мне, в мой век… – начала она. Теперь, когда он готов был слушать ее, она не находила подходящих слов. Николас, обвинявший ее в колдовстве, не имел над ней власти, но этот Николас, смотревший на нее сверкающими глазами, лишал дара речи и заставлял замирать сердце.