вынуть из тебя душу и сотворить нового арахейо.

– Ничего бы у неё не вышло, не было меня в

теле.

– Вот, а врёшь, что не очень.

– Дождёмся остальных и я всё расскажу.

– Есть хочешь?

– Потом. А чего наш парень весь в каше?

– Ма паськая, - тут же нажаловался сын.

– Мама испачкала, мама и умоет, - Татьяна

чмокнула серебристый ёжик.
– Пока наши командирши появятся,

мы успеем два раза искупаться.

Первой пришла Вера, молча обняла мужа, потом

отстранилась и постучала ему пальцами по лбу:

– Мирошников, ты повторяешься — первый раз

на полгода, второй на два, а третий навсегда? У тебя совесть есть?

– Чистая случайность, сам не ожидал.

– Все вы, мужики, такие. У нас сердце

разрывается, а вам лишь бы побольше приключений на задницу. На

себя стал не похож.

– Живой..., - в голосе Нарейсы было столько

радости, облегчения и любви, что Вера невольно поморщилась,

ревниво сжав губы.

– Мы уже наобнимались, теперь твоя очередь.

Младшая.

Нарейса пропустила мимо ушей недовольный

тон Старшей. Старое соперничество с первой женой Сергея давно

стало неактуальным – Мирошникову Веру Анатольевну, она же

министр здравоохранения, государство напрочь оторвало от

семейного очага и бросило в пучину власти.

– Как ты мог, Серхео? Как ты мог? А если бы что

случилось? Мне не жить, без тебя, арахейо.

– Ну-ну, родная, майоры не плачут, - Сергей

отвечал на родном языке Нарейсы, который знали только они двое.

Остальные во все глаза смотрели на колоритную парочку. Девчонки

завозились на диване, засверкали вспышки фотокамер

смартфонов.

– Я уже подполковник.

– Видишь, как всё удачно складывается – в

следующий раз меня будет обнимать генерал.

– Дурачок, разве это имеет значение? Святые

небеса, что она с тобой сотворила? – женщина жадно всмотрелась

в золотистые глаза супруга; потрогала волосы, с переливами

пламени; коснулась губами потемневшей кожи лица. – Убью тварь.

– Кого, дорогая?

– Эйху, конечно. Или есть ещё кто-то, о ком не

знают дочери?

– Она единственная и…

– Ты ещё скажи, что неповторимая.

– Ну…не в этом смысле, а в смысле – таких

больше не существует.

– Чем ещё оправдаете своё безобразное

поведение, мирс Мирош?

– Э-э-э…ничем. Я больше так не буду. Честное

слово.

– И станешь предупреждать обо всех намерениях

куда-либо отлучиться.

– Обязательно.

– Врёшь, - вздохнула Нарейса и произнесла по-

русски. – Рассказывай, где ты скрывался от многодетной семьи.

– Вам как, с подробностями или в усечённом

варианте, типа ушёл-вернулся?
– Сергей окинул взглядом родной

женский коллектив.

– Мы не торопимся, - пискнула Аня.

– Двадцать минут у меня есть, не больше, - Вера

строго посмотрела на дочь.
– Работа не терпит долгого отсутствия.

– Тогда слушайте и не говорите, что не слышали...,

– Сергей передвинул на середину комнаты кресло, устроился

поудобнее и начал рассказ о диковинных приключениях в

тьмутараканских далях, неизвестных координаторам галактических

секторов. В этом он убедился после следующий встречи с

посланцем от Совета Старших Братьев, вернувшись с планеты

Великой Топи. Посланец, как всегда, вёл себя безупречно вежливо,

не проявлял эмоций. Но, в определённый момент, в нём что-то

дрогнуло, когда Сергей подошёл достаточно близко. Не без

злорадства, свежеиспечённый Пожиратель, отметил толику страха в

равнодушных глазах.

– Я выполнил своё обещание — укротил дикого

зверя.

– Совет решил оставить вас в покое с перевесом

всего в один голос.

– При благополучном исходе, я правильно

понял?

– Правильно. В таких сложных случаях все

должны быть «За» либо «Против». Любое количество голосов

трактуется в пользу...испытуемого.

– Лично вы голосовали за изгнание.