Они сели на один стул и, чтобы не сползать с него, обнялись.

— Миша, а наша степь знает товарища Буденного?!

— Он же за нее сражался! Тут каждая лощинка и каждый бугорок помнят товарища Буденного, его коня и всех буденновцев.

— Немного и нас теперь знает степь, а повоюем за нее с захватчиками, так она еще больше узнает, — с завистью улыбнулся Гаврик.

За двором лениво залаяла собака.

— Туман, так это же свой! — услышали ребята голос Ивана Никитича. — Ты, Туман, мирись с теснотой до завтра — с восходом солнца нас тут не будет!

Пока Иван Никитич открывал и закрывал поскрипывающие ворота, Миша и Гаврик поспешно залезли на печь и затихли.

…С восходом солнца стадо вышло из поселка, направляясь в глубь степи, к сухменным лощинам. Впереди шли Иван Никитич и Альберт Иванович, а в хвосте с телятами шагали Миша и Гаврик. На краю поселка, сзади, стоял на ветру Родион Григорьевич. Около него сидел Туман. Оглядываясь, ребята видели, что Родион Григорьевич изредка помахивал им приподнятой над головой шапкой. Вся его большая, сутуловатая фигура, подаваясь вперед, казалось, поощряла Мишу и Гаврика: «Вперед! Все будет хорошо! Вперед!»

Из питомника, со станции Степной, майор Захаров вез саженцы на грузовой машине. В кабине с шофером сидел садовник, а сам майор, с головой накрывшись плащом, трясся в открытом кузове.

Сухой ветер дул над степью третьи сутки. Округлое лицо и бритый затылок майора, посиневшие от стужи, то и дело высовывались из-за кулем торчащего плаща. Прищуренными глазами из-под пожелтевших от пыли бровей майор напряженно всматривался в степь. Исполосованная вихреватыми облаками, она была похожа на огромное поле жестокой артиллерийской битвы. И странно было встречать изредка машины с зерном, а чаще — арбы с сеном, повозки с мешками, закутанных женщин, устало бредущих за волами, за лошадьми.

Стуча кулаком о кровлю кабины, майор останавливал машину и заученно допытывался у встречных:

— Вам случайно не попадались двое хлопцев и старик?.. Они должны гнать скот. Старик очень приметный — маленький, живой!

Ему отвечали разно. Иногда черствовато, односложно:

— Нет! Нет!

Иногда с сочувствием:

— Какая беда — в завируху, как в омут, попали!

Иногда же подсмеивались:

— По такой погоде его с ребятами ищи в тепле! Грач попался, и тот, как с похмелья, круженый!

Степь ближе к устью Дона становилась холмистей. Чаще по сторонам дороги мелькали глинистые суходолы, овраги и овражки. Машина то спускалась под уклон, то поднималась на пологую кручу. Грейдер, ведущий к Ростову, сверкнув серой полосой и круглым щитом указателя, ушел направо. Машина бежала теперь проселком. Здесь уже редко встречались подводы, пешеходы…

Майор невесело думал, что вот иногда взрослые, старые люди могут по непонятным причинам становиться детьми. Он ругал себя и плотника за то, что оба они, бездетные, взялись за дело, в котором ничего не смыслят… Послать ребят в степь в такое время… Но почему матери так опрометчиво согласились на это? Почему Зинаида Васильевна не возражала? Должно быть, только потому, что поверили их мужскому опыту и, конечно, его майорскому званию…

Ерзая в машине, майор уже несколько раз разжаловал себя в рядовые, но положение не облегчалось. Надо было принимать какие-то меры, и он решил сегодня же по телефону договориться с райкомом и немедленно выехать на поиски ребят. Только бы найти их и доставить матерям. В будущем, извините, на такой риск он не пойдет.

В одной из глубоких балок машина, свернув с дороги, заехала в высокие терновые кустарники и остановилась.

«Еще этого недоставало! Тут спешить надо, а он начнет свой ремонт», — гневно подумал майор, знавший медлительную строгость шофера, его особую привычку обращаться с машиной как со знатным человеком.

— Сходить, что ль? — не оборачиваясь спросил майор.

— Как знаете. Только колхозник тот набрехал. Он говорил, что деда с ребятами искать в теплой хате. Посмотрите-ка вперед — они все трое на своем посту!

Майор отшвырнул плащ. Шофер, подставляя ветру скуластое, небрежно выбритое лицо, стоя на крыле машины, смотрел вдаль и смеялся в запыленные усы так, точно его кто-то щекотал.

— Вы смеетесь так, как будто они у вас на ладони, — недовольно заметил майор, видя далеко на косогоре, за поднятой черной зябью, что-то похожее на бредущий скот… И будто две человеческие фигурки впереди и одна, не то три — позади. В ветровой хмари фигурки людей казались одинаково серыми и одинаково маленькими.

Шофер, спрыгнув с крыла, заводным ключом постукивал по шинам, проверяя исправность камер.

— Товарищ майор, выходит, не всякому встречному верь!

Сойдя с машины, майор с некоторым раздражением спросил:

— Но почему вам надо верить?

— Экспертизу по глазам сдаю на сверхотлично!

«Какой самоуверенный», — подумал майор и, столкнувшись взглядом с садовником, вышедшим из кабины, спросил его:

— А вы чему усмехаетесь?

Высокий, с бритым лицом садовник охотно ответил: