Собрание Стихотворений
вернуться

Соловьев Сергей Михайлович
Шрифт:

XIII. ПРОЩАНИЕ СВЯТОГО АНТОНИЯ С АФОНОМ (Фреска в воротах Оптиной пустыни) [198]

Морской прилив бурлив и шумен, Корабль пристал к святой горе… Благослови меня, святой отец игумен, Отплыть на утренней заре. Я больше не приду к кафизмам и седальнам, Не буду с вами жечь кадильный фимиам. Корабль мой поплывет к моей России дальным И вожделенным берегам. Отец, возлюбленные братья, Афон сокроется из глаз, Но всё я буду к вам стремить мои объятья, В молитве призывая вас. Забуду ль бдения и долгий глад в пещере, Где я провел года и, умиленья поли, Один рыдал в ночи, внимая через двери Торжественное пенье волн. Придет день радости всемирной — Сияющий полиелей. Наш храм, как райский сад, благоухает смирной; В венках серебряных лилей Сверкают образа. Мы горним ликам вторим. На миг покинешь храм… трава еще в росе, А солнце красное над неподвижным морем Плывет в торжественной красе. Поста осеннего отрада, Когда ступени алтаря Покрыты золотом и кровью винограда, И мы Небесного Царя Уж зрим в сиянии над облачным Фавором! Забуду ли тебя, Афонских гор престол? Ты, осеняемый пречистым омофором, Подобно лилии процвел. Здесь греческой, священной веры Я тайны горние постиг, И их перенесу в Печерские пещеры, Афонских старцев ученик. Я научу мой край и подвигам суровым, И песням ангельским, и бденьям всенощным, И кельи зацветут по берегам Днепровым, По берегам моим родным. Я рад тебе, дорожный посох, Тебе, дорожная сума! Уж первые лучи играют на утесах, Рассеялась ночная тьма. Молитесь, братия, чтоб Киев мой державный Возрос и отразил восточные орды, Чтоб укрепили мощь России православной Монахов темные труды.

198

Прощание святого Антония с Афоном (с. 462). Святой Антоний — Антонии Печерский (983 — 1073), родом из Любича, был пострижен на Афоне, поселился близ Киева, в пещере, ископанной Илларионом; основатель Киево-Печерского монастыря. Фавор — название многих холмов в Палестине. На Фаворе близ Назарета произошло Преображение Иисуса Христа (Мат. 17, 5). Печерские пещеры — Киево-Печерская лавра во имя Успения Пресвятой Богородицы.

XIV. АРХИМАНДРИТУ ПЕТРУ [199]

Благочестивый, скромный, светлокудрый, Ты юношей пришел к нам в дом, чтоб мудрой Латинской грамоте меня учить. Тогда Уже заметил я, что ты любил всегда Примеры приводить Священного Писанья; Ты весел был и прост, исполнен состраданья К больным и беднякам. Любил я примечать И девства строгого прекрасную печать, И свежесть юности в твоем лице румяном. Учитель ласковый, ты схож был с Иоанном, В изображении умбрийских мастеров. Когда же я солгал, ты сделался суров, А я горел в огне раскаянья и горя, В твоем насмешливом и прозорливом взоре Читая приговор. Познав огонь стыда, Уж больше пред тобой не лгал я никогда. Промчалось много лет, и вот над милым прахом Нежданно я узрел тебя иеромонахом, Под черным клобуком, с кадильницей златой. Уже двенадцать лет прошло со встречи той, И вот я посетил Белев, где всей округе Известен ты, как врач, духовные недуги Целящий силою Христовою. И вновь Соединила нас старинная любовь, Как двадцать лет назад, над мудростью латыни… О, не забуду вас, Белевские святыни, И светлую Оку, и монастырский сад, Где уверял монах, что я — твой младший брат… С высоким посохом, в одежде белоснежной, Ты шел меж цветников, приветливый и нежный, И цвел обширный сад, возделанный тобой. Был стол накрыт для нас под твердью голубой, Средь вольной зелени, разросшейся и дикой, И блюдо ждало нас с душистой земляникой. Роскошным вечером пошли мы вместе в храм, К субботней всенощной: свершалась служба там Порядком медленным, как служат на Афоне. Ходили дьяконы с ковчегом благовоний, И храм благоухал, как райский вертоград. Когда ж на литию ты шел из Царских Врат, С благоговеньем все склонились на колени. Никто не чувствовал усталости и лени, Хоть служба отошла в двенадцатом часу. А пустынь тихая, за городом, в лесу, — Вот райский уголок! Там спят святые мощи, Целебный студенец в тени сосновой рощи Врачует немощных. Там из подземных недр Журчат источники, и зеленеет кедр, И сосны зыблются, и пахнут нежно туи; Везде безмолвие, и ледяные струи, И сумрак сладостный, и влажный, черный мох… Вот пристань мирная от всех земных тревог! Златой Италии средь знойной Тульской степи Роскошный островок! Как в сумрачном вертепе, Иль в погребе сыром, в подземной церкви мы, И фрески дивные глядят из полутьмы, Молитва сладостна на камне отсырелом… Отец архимандрит! Когда к твоим пределам Опять направлю путь? Пора, давно пора Обняться с паствою игумена Петра В холмах смеющихся уютного Белева. Воспоминания далекого былого Опять подымутся, как в голубом дыму! Я помню, как, пронзив годов грядущих тьму, Ты вдруг промолвил мне, смотря с улыбкой ясной: «Зачем о будущем тревожиться напрасно, Когда последние приходят времена, Антихрист близится». И полдня тишина, И небо ясное над ясною Окою, — Все омрачилось вдруг предсмертною тоскою.

199

Архимандриту Петру (с. 464). Архимандрит Петр — Василий Константинович Зверев (1876–1929), домашний учитель Соловьева в детстве. Постригся в монахи (отец Петр), в 1926 стал архиепископом Воронежским; скончался в Соловецком лагере особого назначения. Иеромонах — священнослужитель средней (второй) степени христианской церковной иерархии, принявший монашество. Царские Врата — центральная часть иконостаса; раскрываются в определенные моменты богослужения.

НА РУБЕЖЕ

I. ВОЛЫНЬ [200]

Когда я был на рубеже двух жизней, Услышав зов: «всё прошлое покинь», К тебе я путь направил, как к отчизне, Моя Волынь. И ты надежд моих не обманула: Я сбросил бремя северных цепей, Всё прошлое в просторе потонуло Твоих степей. Моя Волынь! где маки вдоль дороги Горят, как кровь, и, уходя в простор, Вздымаются волнистые отроги Карпатских гор! Где дикий лес напевов полон птичьих И любит горлица заветный дуб… Привольный край воинственных лесничих, Как ты мне люб. Питомцы гордые лесов и воли, Они — такие же, как были встарь: Всем даст приют, предложит хлеба-соли Волынский царь. Лесничий чужд бездействия и лени, Весь день по дебрям рыщет он густым, В его дому висят рога оленей, Убитых им. И сладок сон его под шкурой лисьей, В глухом лесу, где видел он не раз, Как в темноте сверкает желтой рыси Коварный глаз. Привет мой вам, лесничие Волыни! Я в ваших семьях принят был, как свой, Я к вам всегда из северной пустыни Лечу душой. Я привязался к вашим лицам грубым, Я ваш, друзья! Мне кажется: уже Я вновь у вас, под заповедным дубом, На рубеже Лесов Волынских. К Австрии недальной Я устремляю взоры: предо мной С горы открылся замок феодальный, Где жил, больной, Великий Петр в дни Прутского похода… Люблю тебя, как благодатный рай, О, колыбель славянского народа, Волынский край! На юг, на юг бегут мои дороги, Где, полные израильских письмен, Оплакивают славу синагоги Былых времен. Где гордый лях клянет свои оковы, Где чуждый ветер дует от Карпат, И дремлет Кременец средневековый, Горами сжат. Волынский край, где я нашел, не чаяв, И путь, и жизнь! где на горе крутой Таинственно белеющий Почаев, Как страж святой, Хранит рубеж России вожделенной, Пречистою спасаемый от бед, Где навсегда стопы Ее нетленной Сияет след.

200

Волынь (с. 466). На рубеже двух жизней… — имеются в виду события жизни Соловьева конца 1910–1912: нервный срыв, попытки самоубийства, болезнь, выздоровление, женитьба на Т. А. Тургеневой и перемена жизненного пути (вместо карьеры ученого поэт решает стать священником). Лесничий — Владимир Константинович Кампиони, отчим Т. А. Тургеневой. В его имении Боголюбы под Луцком на Волыни поэт проводил лето 1912. Почаев — Почаевская лавра (Западная Украина), Почаево-Успенский мужской монастырь в г. Почаеве, невдалеке от границы; основан в 1261 монахами, бежавшими из разоренного Батыем Киева. В 1559 в обители обретена чудотворная икона Богородицы. В Почаеве «показывается» стопа, т. е. след Богородицы, источающий целебную воду. До начала XVIII в. — один из центров борьбы с католичеством и униатством. В 1720 передан униатам. После подавления Польского восстания 1830–1831 возвращен православному духовенству. Статус лавры получил в 1833.

22 января 1914, Москва

II. ПАДУЯ [201]

И ты, сестра Венеции пустынной, О, Падуя, лазурна и бела. Здесь был очаг учености старинной, Здесь живописью церковь зацвела. Забуду ль храм Madonna del Arena, Который весь — одна утеха глаз, Где приняли молитвенные стены Суровые цвета этрусских ваз? Святая кисть ученика Франциска, Сурового, как Дант! Никто, как ты, Не подошел к евангелию близко, Постигнув тайну горней красоты. Доступное лишь оку серафима Ты передал. Вот ангелов полет, Вот чистый поцелуй Иоакима И Анна, ждущая небесный плод. Христос пришел благовестить Тоскане: Он путь свершает на простом осле, Монах пирует в Галилейской Кане И пальмы зеленеют на скале. Вот даль ночная в синеве безбрежной, И — белый весь — на камне гробовом, Как голубь, восседает ангел нежный, Накрывши гроб сияющим крылом. Сияньем Иисусовой могилы Рассеяна предутренняя тьма… Какой союз кипящей жизнью силы И девственного, строгого ума! Здесь крылья, возносящие от праха, И свет любви. О, если бы зацвел Весь этот рай тосканского монаха В смиренных храмах наших бедных сел!

201

Падуя (с. 469). Падуя — город в Сев. Италии, каналом связанный с Адриатическим морем. В XV–XVII вв. крупный культурный центр, известный университетом, массой уникальных архитектурных сооружений. Святая кисть ученика Франциска… — речь идет о Беато Анжелико. Франциск Ассизский (наст, имя Джованни Бернандоне; 1181/82- 1226) — итальянский проповедник, монах, основатель ордена францисканцев. Иоаким и Анна — праведные родители Божией Матери. Тосканский монах — Франциск Ассизский.

III. БЕНОЦЦО ГОЦЦОЛИ [202]

Ты, после Джотто, мне милее всех других, Беноццо Гоццоли. В созданиях твоих Вся церковь римская рисуется так живо! Причалил Августин к Италии счастливой, Питомец риторов, любимец пылких дев. Прошло немного дней и, к миру охладев, Возжаждав Господа душою воспаленной, Он над писанием склонился умиленный, И на руку его поникла голова. Посланья Павловы, небесные слова, Читает жадно он и слышит: Tolle! lege! Простите, риторы, и ласки жен, и неги, И смрадный Карфаген! А дева перед ним Стоит премудрая, светла, как херувим. Перстами нежными на книгу указуя, И плачет Августин. Безмолвием чаруя, Вдали задумчивый чернеет кипарис, И розы в цветнике, алея, разрослись… Так, осеняемый зеленокудрой фигой, Изображен монах, склонившийся над книгой! Но вот мечта твоя теплее и нежней, И перед нами рай невозвратимых дней, Когда всё расцвело под проповедь Франциска, И небеса к земле опять казались близко, И Бога славили Умбрийские холмы. Везде прошел Франциск. Не убоясь чалмы, С крестом явился он пред грозным Саладином. В Ареццо он пришел, и перед ним единым В смятеньи улетел свирепый полк бесов. Воспоминания мучительных часов, Когда страдал Господь, ко древу пригвожденный, Не умирали в нем. Душою умиленной Он язвы Господа перед собою зрел. И ангел пламенный снопом лучистых стрел Пронзил его стопы и бледные ладони. И кровью алою и полной благовоний Сочилась блеклая, истерзанная плоть, До дня, когда его к себе призвал Господь. О, фрески пышные, краса дворца Рикарди, Где звезды золота горят на леопарде, И звери дикие, и птицы, как в раю, В одну сливаются послушную семью И мчатся с магами к вертепу Вифлеема. Здесь кистью создана обширная поэма, И вся история проходит на стене. В кафтане парчевом, на снеговом коне, Лоренцо Медичи, в красе женообразной, Проносится, блеща короною алмазной. В червонном золоте от головы до ног И подбоченившись, сидит Палеолог, Владыка царственной и дряхлой Византии. Уже на трон его обрушились стихии, И он с Флоренцией готов вступить в союз, Где уж давно очаг наук и древних муз, И теплится елей пред статуей Платона. Промчалися цари… и се: лучи Сиона, Восторгом неземным воспламенился дух! Внимает ангелам задумчивый пастух, Рукою опершись на посох из маслины… А дальше райские, лазурные долины, И хоры ангелов, полураскрыв уста, В вертепе Девою рожденного Христа Встречают песнями, и славят в горних кущах, Под кипарисами, средь алых роз цветущих.

202

Беноццо Гоццоли (с. 471). Пред грозным Саладином… — в 1219 Франциск Ассизский направился в Египет, где вошел в лагерь сарацинов и проповедовал султану, который под впечатлением его речей дал разрешение посетить святые места в Палестине. Маги — здесь: волхвы. Медичи Лоренцо (прозвище Великолепный; 1449–1492) — итальянский поэт, правитель Флоренции с 1469, меценат; способствовал культуре Возрождения. Палеологи — династия греческих царей в XIII–XV вв. Соловьев имеет в виду Константина 11-го, последнего Византийского императора, погибшего в 1453 во время взятия Царьграда турками.

IV. КРЕМЕНЕЦ [203]

Незнакомый мне край! Кони мчатся дорогою снежной, Блещут южные звезды, и лихо звенит бубенец. Что чернеет вдали? это дремлет в ночи безмятежной Кременец. И под небом январским, в сияньи созвездий хрустальных, С каждым мигом растущих, горящих светлей и светлей, В обнаженной степи встали призраки пирамидальных Тополей. Замелькали дома, уж людей попадается больше, Стала круче дорога, и в окнах мерцают огни. Вот он — город, любезный блистательным рыцарям Польши В оны дни. Надо мной монастырь; горы встали и справа и слева; Покосились столбы, подпирая домишко кривой; Вот развалины башни, где бродит еще, королева, Призрак твой. Ты затих, Кременец, где сбиралась на праздник веселый Феодальная знать за тяжелым от брашен столом; Твоя слава прошла; лишь угрюмые грезят костелы О былом. Старой Польши Афины, где пел вдохновенный Словацкий! Беспощадна Россия к преданьям сраженных племен… Как мне жалко тебя: ты под серой шинелью солдатской Погребен. Я пришел в монастырь. Как торжественно строг и высок он, Напоенный преданьями грозными Средних Веков! Там святые глядят из сиянья расцвеченных окон С облаков. Ты, готический храм, воплотил устремление к выси Из юдоли земной… Появился в порталах твоих, Легкой тенью скользя, изможденный монах Дионисий, Строг и тих. Воздержаньем, смиреньем и кротостью Богу угоден, Без унынья и злобы покинувший суетный мир, Осеняет епископ купель… «На водах глас Господень» Грянул клир. Заплескала вода, и толпа преклонила колени, И казалось: объемлет в студеных водах Иордан За крещенской водою пришедших из дальних селений Поселян. Кременец! не забыть твоих башен священного праха, Между нами навек завязалась какая-то нить, И трапезы вечерней под тихие речи монаха Не забыть.

203

Кременец (с. 473). Кременец — город в Западной Украине. Известен с 1226. С XIV в. отнесен к Литве и Польше, в 1793–1917 находился в составе Российской империи. Известен руинами замка конца XIII — нач. XIV вв., монастырем XVI–XVIII вв., Богоявленским собором XVII в. Словацкий Юлиуш (1809–1849) — польский поэт-романтик, родившийся в Кременце.

V. АННЕ Н. КАМПИОНИ

Где август тот, когда я в первый раз Приехал в уголок ваш безмятежный И, как родных, вдруг полюбил всех вас, В лесах Рафаловки, задумчивой и нежной? Я полюбил ваш дом, где жизнь идет С какой-то аккуратностью немецкой, Портреты предков, кипы старых нот, И солнце яркое, и смех в обширной детской. Казалось мне, здесь оживают вновь Предания моих погибших весен, И снова улыбалась мне любовь В безмолвном сумраке благоуханных сосен. О, эти дни на Золотой Горе, Сухой песок, в лазури облак нежный, И сосны строгие, как в алтаре, И тишина кругом, и всюду — лес безбрежный. Над вами Бог простер с любовью длань: Как май, цвели на материнском лоне, Маруся, робкая и дикая, как лань, И Топка резвая, и розовая Соня. Такой кругом дышал небесный мир, Ни облака на чистом поднебесьи… Охотники съезжалися на пир К трем братьям, как цари прославленным в Полесьи. Но грозный враг нагрянул на Волынь, Заливши кровью нивы золотые. Хозяин, дом свой ласковый покинь, Смени твой мирный труд на бури боевые. Перед тобой не раз бежал кабан И резвых коз сшибал ты пулей меткой. Тебя зовет гремящий барабан, Ты по родным лесам блуждаешь за разведкой. Но что за грусть овеяла твой дом, Куда ты медлишь радостным возвратом… Уже твой след исчез в дыму седом, Мы за тобой летим к заоблачным Карпатам. Но близок день, ты будешь с нами здесь, Женой, детьми ласкаем и лелеем, И будет вновь твой дом исполнен весь Обильем, миром, хлебом и елеем. Пускай скорей приходит этот час… Я ж не забуду в смене лет и весен Молитвы той, что я сложил за вас В тени Рафаловских, любимых, милых сосен.

VI. 13 ОКТЯБРЯ 1914 ГОДА [204]

Старик октябрь, ты стал неузнаваем: Давно ль я трепетал железных рук твоих? Но ты пришел, — и веешь кротким раем, Ты — ласков, нежен, сумрачен и тих. Пусть дни черны, и серебристый иней Окутал сад и дальние кусты, Пусть с каждым днем все глуше и пустынней, Спустилась ночь, дрова трещат в камине… Старик октябрь, нет, мне не страшен ты. Грози другим, как мне грозил, бывало, Стуча в окно могильною киркой! Мой май увял, но сердце не увяло: В нем ясное блаженство и покой. И призраки, поднявшись из могил, Ко мне слетаются в молчанье полуночи, И, кажется, мне прямо смотрят в очи Все милые, кого я схоронил. Вы мне приносите благословенье, И озарил загробный ваш привет Канун и полночь моего рожденья. Пора за труд: мне двадцать девять лет.

204

13 октября 1914 года. 13 октября (ст. ст.) — день рождения Соловьева.