«5 июня посланник привез грамоту и подарки во дворец и у самого въезда сошел с лошади подле столба, на котором было написано имя богдыханово; потом, прошедши несколько дворов, в сопровождении своей свиты, вступил в палату, положил грамоту на четвероугольном возвышении, покрытом желтою каймой и окруженном китайцами, а подарки на разные столы. Исполнив сие, не говоря ни слова с ближними людьми богдыхана, возвратился на свою квартиру».

К этому моменту Спафарий уже установил связь с иезуитами у трона китайского императора. Узнав, что русский посланник владеет латынью, император Канси назначил Вербиеста переводчиком переговоров. От него Спафарий узнал, что служба иезуитов при троне китайского императора нелегка. Федринанд Вебриест, как уточнял С.М.Соловьев, «родом из испанских Нидерладнов», говорил Спафарию: «Рад царскому величеству для христианской веры служить и о всяких делах радеть; только жаль мне, что от такого славного государя пришло посольство, а китайцы варвары, и никакому послу чести не дают; подарки, которые присылают к ним от других государей, называют и пишут данью, и в грамотах своих отвечают, будто господин к слуге; говорят, что все люди на свете видят одним глазом, и только они, китайцы, двумя» [171] .

В словаре Д.Н.Бантыш-Каменского приводится другая версия переговоров, будто богдыхан, прочитав перевод с грамоты русского царя, сказал своим приближенным: «К отцу моему и моим предместникам таких грамот от белого царя не бывало; надобно беречь оную в казне как самое доброе дело» [172] .

Николай Спафарий вывез из Китая самые тяжелые впечатления: «В торгу таких лукавых людей во всем свете нет, и нигде не найдешь таких воров: если не поберечься, то и пуговицы у платья обрежут; мошенников пропасть!» [173] .

В своей «Книге, в ней описание первой части Вселенной, именуемой Азия, в ней же стоит Китайское государство» нашли отражение встречи с иезуитами в Пекине:

«Почтем за важное описать китайских советников, которые при дворе богдыхановом за первейших лиц почитаются, то иезуиты-латыняне. В Китае иезуиты поселились с давних времен. То чудно, но истина…

Иезуит Адам Шаль покорил сердце китайского богдыхана мудростью своего ума: иезуит так учен, что безошибочно говорит о будущих солнечных и лунных затмениях, угадывает погоду, составляет календари-леточислители, отливает для китайской ратуши пушки. Богдыхан поставил его главой математического трибунала: в Китае этот чин столь велик, что почитать его потребно превыше самого первейшего князя.

Таков же умом и сноровкой помощник Адама Шаля иезуит Фердинанд Вербиест. Тихо на ухо говорил нам тот Фердинанд Вербиест богдыхановы о нас думы и премногие тайны жизни Китайской страны. Вербиест много учен и разумен, в речениях разных государств и народов силен.

Ради веры Христовой Фердинанд Вербиест, а с ним и иные латиняне, что проживают в Китайщине, возгорелись нам, послу русского царя, душевной любовью. Единоверцы во Христе ругали китайскую идольскую веру. Служа китайскому богдыхану и находясь у него ближним советчиком, Фердинанд Вербиест принял за радость оказать нам тайно подмогу в делах наших. Обещал Вербиест послать через нас в Москву тайное тайн богдыхана – чертеж и описание Китая. Страшно нам такое деяние! Но ум наш мутит любопытство, желаем получить для Руси тот драгоценный чертеж» [174] .

«Спафарий дал иезуитам икону Михаила Архангела в серебряном вызолоченном окладе и два подсвечника пред икону», – отмечал историк С.М.Соловьев [175] .

В день аудиенции у богдыхана Спафария наставляли, как он должен кланяться китайскому правителю, хотя тот настойчиво говорил, что это – унизительный обычай. Тем не менее обряд был исполнен: встав с ковров, он кланялся перед дворцом, три раза стоя на коленях и девять раз преклоняя голову, что продолжалось около четверти часа.

Китайскому императору Канси было в ту пору всего 23 года. Он позволил ему сесть «в восьми саженях от него». Вся церемония свелась к тому, что посланнику был предложен чай, и после император удалился в свои покои. Спафарий высказал свое возмущение тем, что император не поинтересовался здоровьем русского царя. Но с этого момента ворота дворца распахнулись для посланника. Сопровождавшие его купцы могли открыть торговлю своим привезенным товаром.

В прочие часы посольство снова оказывалось под стражей. С охранниками русские даже дрались. «Посольских и служилых людей никуда не выпускаем, дабы не причинил им кто-либо обиды» – был ответ на жалобы Спафария. Канси присылал посольству свои яства и, наконец, снова пригласил во дворец. На сей раз император повел беседу, задавал самые разные вопросы: «Великий государь, всея России самодержец, белый царь в добром ли здравии, сколько лет, в каком возрасте и сколь давно царствовать начал? Много ли посланнику лет от роду? Учился ли он философии, математике, триугольнометрии и звездословию? Каков путь к Московскому государству? Кто Бог ваш, кому поклоняетесь и в чем состоит ваша вера?»

Все источники указывают, что при ответах на вопросы Спафарий не сдержался, тон его показался китайцам грубым. Д.Н.Бантыш-Каменский пишет об этом так: «К стыду посланника, уверившего богдыхана, что обучался астрономии, на сделанный им вопрос об одной звезде, называемой «золотой гвоздь», он отвечал: «Я на небе не бывал и имен звездам не знаю». Сей грубый и неприличный отзыв был причиной – как должно полагать – неудачного посольства Спафария и явного неудовольствия двора китайского» [176] .

Загладить неловкость не удалось. Посланник, для увеселения Канси, приказал четырем россиянам плавать в реке и нырять. Тщетно! После долгих препирательств, он сам для того, чтобы дождаться ответа от императора, был вынужден унизить свое звание и более двух часов стоть на коленях в грязи под дождем, но вместо ответа получил только отзыв президента «мунгальского приказа»: «Богдыхан не хочет ответствовать на государеву грамоту». Богдыхан ссылался на то, что ему не были выданы перебежчики на русскую территорию.