— Господа, мне некогда, я должен уехать. Надеюсь, что вы проводите до могилы.

Повернулся и уехал. (2)

Однажды, поздно вечером. Император Николай вздумал объехать все караульные посты в городе, чтобы лично убедиться, насколько точно и правильно исполняется войсками устав о гарнизонной службе. Везде он находил порядок примерный. Подъезжая к самой отдаленной караульне у Триумфальных ворот. Государь был убежден, что здесь непременно встретит какое-нибудь упущение. Он запретил часовому звонить и тихо вошел в караульную комнату. Дежурный офицер, в полной форме, застегнутый на все пуговицы, крепко спал у стола, положив голову на руки. На столе лежало только что написанное письмо. Государь заглянул в него. Офицер писал к родным о запутанности своих дел вследствие мелких долгов, сделанных для поддержания своего звания, и в конце прибавлял: «Кто заплатит за меня эти долги?» Государь вынул карандаш, подписал свое имя и ушел, запретив будить офицера.

Можно представить себе изумление и радость офицера, когда, проснувшись, он узнал о неожиданном посетителе, великодушно вызвавшемся помочь ему в затруднительном положении. (2)

Николай Павлович ездил быстро, почти всегда в одноколке, на превосходном коне. Случилось, что в один из его проездов по Невскому проспекту перебегал дорогу какой-то человек и, несмотря на предостерегающий оклик кучера, чуть-чуть не был ушиблен. Государь схватил кучера за плечи и едва предупредил удар. Пробегающий оглянулся. Государь погрозил ему, подзывая в то же время рукой к себе. Но пробегавший, отрицательно махнув рукой, направился дальше. Встретив по возвращении во дворец у подъезда обер-полицмейстера Кокошкина. Государь спросил:

— Ты уж, конечно, знаешь?

— Знаю, Ваше Величество.

— Кто он?

— Не говорит: объясню-де только самому Государю.

Немедленно дерзкого доставили во дворец. Государь спросил:

— Это ты так неосторожно сунулся под лошадь мою? Ты знаешь меня?

— Знаю.

— Видел, что я звал тебя рукою?

— Видел, Ваше Императорское Величество.

— Как же ты осмелился не послушаться своего Государя?

— Виноват, Ваше Императорское Величество… некогда было: у меня жена в трудных родах мучилась, и я бежал к бабке.

— А!.. Это причина уважительная. Прав. Ступай за мною.

И Государь повел его во внутренние покои к Императрице.

— Рекомендую тебе примерного мужа. — сказал он ей, — который для оказания скорейшей медицинской помощи своей жене в ее трудном положении ослушался призыва Государя. Примерный муж.

Оказалось, что ослушник был бедный чиновник. Этот случай был началом счастия для новорожденного и всей его семьи. (2)

В 1847 году последовало учреждение губернских и уездных ловчих. Около Москвы появилось множество волков, забегавших даже иногда в улицы столицы. Генерал князь Щербатов, известный своею храбростью и, к сожалению, простотой, бывший в то время тамошним генерал-губернатором, донес об этом Государю Николаю I, испрашивая дозволения «учредить облавы для уничтожения волков, или, по крайней мере, для прогнания их в другие смежные губернии». Его Величество, получив это оригинальное донесение, рассмеялся и сказал: «Так, пожалуй, он прогонит волков и в Петербург», — и приказал учредить должности ловчих для истребления зверей.(2)

Император Николай Павлович любил иногда прогуливаться по Большой Морской. В одну из таких прогулок он повстречался с командиром егерского полка бароном С., которого считал одним из усерднейших служак. Барон этот был, между прочим, страстный любитель певчих птиц. Соловьев и канареек у него было всегда штук по 50. Целые дни барон С. возился с этими птицами. Государь, впрочем, об этой страсти барона С. к птицам ничего не знал.

При встрече с Императором барон С., конечно, стал во фронт.

— Ну что? Как твои питомцы? — спросил Николаи Павлович, остановившись перед бароном С.

— Старые поют, молодые учатся, Ваше Императорское Величество. — залпом ответил барон, зная любовь Императора к лаконическим ответам.

— Значит, у тебя весело? Отлично. Я завтра приеду к тебе в девять часов утра смотреть твоих питомцев.

— Слушаю. Ваше Императорское Величество! Чтобы Вашему Величеству не трудиться, не прикажите ли, я привезу их в Зимний дворец рано утром.

— Как, привезешь их?! — изумленно спросил Император.

— В клетке, в открытой коляске.

— Да ты, барон, в уме?

— В полном здравии и уме, ибо, в противном случае, не имел бы счастья быть генерал-майором моего Государя и повелителя, Императора Николая Павловича…

— Да как же ты решаешься моих солдат в клетках возить? Что они, птицы, что ли?

— Солдаты не птицы, а птицы не солдаты. Ваше Величество! Я не солдат собираюсь сажать в клетки, а питомцев моих.

— Да кто же твои питомцы?

— Соловьи и канарейки. Ваше Величество.

— Да ведь я тебя про солдат спрашиваю.

— Солдаты не мои питомцы, а питомцы Вашего Императорского Величества! — бойко ответил барон С.

Государь милостиво улыбнулся и, дружески хлопнув барона С. но плечу, сказал:

— Однако смотри, ты со своими питомцами не забудь о моих питомцах. (2)

О Петергофе в николаевское время все знали старика Нептуна. Собственно, фамилия его была Иванов, а звание — отставной корабельный смотритель. Однако, как прозвал его кто-то из высокопоставленных лиц Нептуном, так за ним это прозвище и осталось. Однажды едет Император Николай и видит, что чалая корова забралась на цветочные гряды, прилегающие к Государевой даче, и мирно пощипывает травку. Безпорядок! О чем думает Нептун?