Несмотря на все свои проверки, Эдисон в прямом смысле открыл двери лаборатории для талантов; до тех пор пока он сам оплачивал свои материалы, фактически каждый мог переступить порог легендарной «фабрики» и попробовать себя в качестве изобретателя. В результате в «Менло Парке» практиковались такие подходы, которые «совершенствовали способности работника, держа его в постоянном творческом напряжении, и оберегали честь и независимость его работы» [136] . Существовала традиция «внутреннего подряда» в механическом цехе [137] , которая допускала «мобильность» в работе, наподобие «рынка талантов», о котором мы уже рассказывали. Организационная структура лаборатории была настолько запутана, что Фредерик Тейлор (Frederick Taylor), отец «научного менеджмента», ужаснулся бы, узнав, что в лаборатории фактически действовало несколько цехов, а Эдисон заключал контракты со своими собственными сотрудниками на особые проекты [138] .

Работа была трудной, время шло медленно, обычная рабочая неделя состояла из шести 10-часовых рабочих дней. В среднем сотрудники задерживались в «Менло Парке» три месяца, поскольку подобные условия выдерживал не каждый. Тем не менее, Френсис Аптон привлек Чарльза Кларка в лабораторию словами: «Такой шанс выпадает раз в жизни» [139] . Нельзя отрицать, что широкая слава Эдисона притягивала талантливых людей, которые стекались со всего мира в «Менло Парк», чтобы поработать в его команде.

Вместе со своей командой из Нью-Арка Эдисон приступил к работе над своим первым крупным проектом в «Менло Парке» – усовершенствованием телефона, изобретенного Александром Грехамом Беллом. Эдисон стремился внести изменения, которые позволили бы телефону работать на больших расстояниях и значительно улучшили бы его звуковые качества. Совмещая технологии телефона и телеграфа, Эдисон и его команда создали модель записывающего и проигрывающего фонографа, который успешно прошел первые же испытания.

На следующий день Эдисон и Бетчелор отвезли эту еще сырую модель в редакцию журнала «Scientific American», изумив издателей, которые разразились целой бурей статей. Они часто так делали: объявляли о важном достижении еще до того, как было найдено окончательное решение задачи. Ставки росли, что подхлестывало команду, способствуя ее единению, венчурный капитал уходил прямо из-под носа конкурентов, и в итоге Эдисон заработал репутацию удачливого, но рискового парня. Желая поразить прессу своей эрудицией и давая пространные интервью доверенным журналистам, Эдисон приобрел мировую известность как «чародей из Менло Парка» и «изобретатель века» [140] . Он лично продемонст рировал фонограф президенту США Резерфорду Б. Хейсу (1877–1881 гг.) и его супруге, а затем повез его в Европу, где и привел в изумление знаменитых ученых Лондона и Парижа. Добившись такого успеха в «связях с общественностью», Эдисон обратил свое внимание на электрическую лампочку, а также на всю систему электроснабжения в масштабах города. Пока промышленное производство фонографа откладывалось на неопределенное время, Эдисон продолжил работу над совершенствованием телефона и другими проектами [141] .

Электрическая дуга, создающая интенсивный яркий свет, впервые была использована в 1809 году во Франции. Хотя электродуговой свет мог освещать целые городские кварталы, многие считали, что в домашних условиях применять его практически невозможно. Он был слишком резким и слишком дорогим, а снижение его интенсивности, возможно, противоречило законам физики [142] . Тем не менее, годами изучая эту проблему, Эдисон нашел решение для домашнего освещения – лампа высокого напряжения. Несмотря на скептицизм научных экспертов, в 1878 году Эдисон приступил к поиску средств для своих экспериментов. С этой целью он обратился к крупным финансистам, в том числе к молодому Дж. Р. Моргану. Один из критиков заметил: «Какая жалость, что Эдисон тратит свое время и энергию на лампу накаливания. Он наверняка потерпит поражение» [143] . Для того чтобы добиться успеха, Эдисону пришлось, как оказалось, продвигать и научную теорию, и инженерное проектирование одновременно. И вновь он заранее объявил прессе о своем «успехе», а затем стал работать над практическим применением своей идеи. На кону была его репутация, и Эдисон использовал ресурсы всей лаборатории для решения этой задачи. Надо было не только найти подходящий материал для нити накаливания, но и создать целую систему, способную превзойти широко распространенный газовый свет [144] . Этот поиск стал глотком свежего воздуха для команды.

Несмотря на неукротимый оптимизм Эдисона и боевой настрой команды, как только дело дошло до создания модели, оказалось, что эта задача намного сложнее, чем представлялось раньше. Основная проблема заключалась в выборе материала для нити накаливания: он должен быть долговечным и не очень дорогим. Начав с химических веществ и металлов, которые команда Эдисона использовала в экспериментах с телефоном и телеграфом, они вскоре опробовали все материалы, которые им удалось найти, включая и те, которые отвергались научной литературой. Они стремились получить образчики материалов, часто в надежде на то, что в измененных условиях они поведут себя иначе, чем во время предыдущего испытания.

Виртуозы Эдисона не только собрали десятки тысяч образцов сырьевого материала со всего мира, чтобы опробовать их в моделях, начиная с платины и заканчивая японским бамбуком, но и подвергали эти материалы всевозможной обработке, намереваясь, например, с помощью химического покрытия изменить их свойства [145] . Джел рассказывает: «Самым интересным материалом были… волоски из пышных бород некоторых сотрудников лаборатории. Мы делали ставки, чей волосок продержится дольше» [146] . В какой-то момент было решено остановиться на платине, однако ее дороговизна вынудила Эдисона «прочесать» весь мир в поисках рудников, чтобы увеличить поставки и, как следствие, снизить цену. Кроме того, Эдисону пришлось придумать новые методы обогащения железной руды, однако эти попытки не имели успеха [147] .

Когда команда обнаружила, что вакуум невероятно повышает долговечность нити, Эдисон пригласил одного из самых талантливых стеклодувов в мире – Людвига Боема (Ludwig Boehm), тугодума, служившего мишенью для шуток сотрудников. Несмотря на это, Боем и его команда разработали, возможно, лучшую на тот момент вакуумную технологию в мире [148] . В конце концов, Эдисон решил остановиться на угольной нити, как на самой экономичной, долговечной и энергосберегающей. После краткой демонстрации инвесторам технических возможностей изобретения и публичного показа в 1880 году для репортеров и общественности, Эдисон закрыл двери своей лаборатории для посторонних и сосредоточился на коммерческой стороне дела, которую он еще не затрагивал [149] .