Уступать дорогу никто и не думал, большинство танцоров слабо осознавали реальность, музыка и наркотики поглотили их без остатка. Томэ брезгливо расталкивал потные тела. Плечи и спины плясунов были такими горячими, что почти обжигали. Многие украсили тело узорами и на ладонях Томэ оставались влажные разводы лазурной и зеленовато-желтой краски.

— Чтоб вам пусто было, — шипел Томэ. — Только попробуйте испачкать мне кафтан, всем головы поотшибаю.

Из толпы протянули кубок с темным вином. Томэ так зыркнул на доброжелателя, что того проняло даже через наркотический хмель. Кубок исчез в толпе вместе с его владельцем. Томэ оглянулся на Аши. Лицо каи выражало странную смесь удивления, любопытства и испуга. В руках он держался, невесть откуда взявшийся кубок.

— Не советую это пить, — сказал Томэ. — И я по запаху чую, это не вино с дурманом, а дурман, который развели вином.

Аши распахнул глаза.

— Он что ядовитый?!

— Как правило, нет. Но за твою невинность я точно не ручаюсь.

— Э-это в каком смысле?

Томэ отобрал у Аши кубок и бросил сосуд под ноги танцорам.

— Увидишь.

Они пробрались дальше по улице и миновали помосты. Здесь дрожащие огни отливали лиловым и было заметно темней. Мостовую в несколько слоев устилали циновки, на которых устроилось десятка четыре людей. Покрытые краской фигуры переплелись в один извивающийся клубок, так что уже нельзя было разобрать, где кончается одно тело и начинается другое. Идти приходилось, будто по живому колышущемуся ковру. Томэ не особо разбирался на что наступает, но на него никто не обращал внимания. Запах наркотика стоял такой, что приходилось задерживать дыхание, чтобы не опьянеть.

Когда циновки кончились, Аши заметно покачивало. Томэ украдкой смахнул со лба пот и подхватил каи за плечо.

— Надышался все-таки. Ничего, скоро проветришься.

Напарники свернули в переулок, и пошли вдоль длинного ряда закрытых лавок. Томэ на ходу пытался очистить одежду от прилипшей краски.

— Вот уроды, — ворчал он, — и обязательно им нужно все затеять прямо на дороге!

— А что это было? — спросил отдышавшийся Аши, — Я о таком не слышал.

— Это-то? Адоранты, почитатели Рождающего Путь.

Аши споткнулся и чуть не растянулся на земле.

— Те… те самые? — голос мальчишки упал до едва различимого шепота.

Томэ постарался как можно небрежней пожать плечами.

— Никаких других в Столице не водится. Сейчас они как обычно стараются не упустить случай напомнить городу о себе. Ты, наверное, в курсе, в Столица заросла культами, как гнилой пень поганками. Вот это как раз отличный пример, хоть сейчас ставь под стеклянный колпак и в коллекцию.

— А зачем… — Аши боязливо оглянулся, — они устраивают это на улице?

— Так ведь здесь любой прохожий идиот может принять участие. Вино и наркотики бесплатно, секс по желанию. А на утро, глядишь, у культа прибавилось неофитов.

— А ты сам с ними когда-нибудь связывался? — каи бросил на десятника многозначительный взгляд.

— Было дело. Козленком я упал в молоко.

— Что?

— Таинства не могут быть легко раскрыты непосвященным.

— Как-то много у тебя тайн.

— Конечно, я ведь аристократ очень древнего рода. Так уж сложилось, что я набит тайнами по уши. Жаль только, что большинство из них, никому и даром не нужны, — Томэ усмехнулся. — А насчет адорантов, у меня с их верой не срослось. Скользкие они все, неприятные.

Он остановился перед лавкой, на которой покачивалась вывеска с нарисованным кинжалом. Рисунок был нарочито грубым, так что можно было подумать, что у хозяина нет денег на то, чтобы нанять настоящего художника. Томэ постучал в толстую дверь. На стук никто не откликнулся. Томэ выждал паузу и стал колотить без перерыва. Наконец в двери открылось зарешеченное окошко.

— Ну чего шумишь, паразит?! Глаза залил и не видишь что закрыто?! Нету у нас вина! И зелья тоже нет! А шлюх можно найти на соседней улице! Проваливай!

— Эй, постой-ка! Вино я без тебя найду, у меня тут назначена встреча с мастером Севастьяном.

— Ишь ты, назначено у него! Здесь не сборный пункт лирийцев! Не было твоего Севастьяна сегодня, а будет или нет, понятия не имею. Проваливай!

Окошко захлопнулось, Томэ с чувством выругался.

— Вот ведь этот Севастьян, всегда у него что-нибудь такое. Ладно, подождем немного. Если он вообще сегодня придет, то должен скоро объявиться.

Томэ огляделся, в стороне от негостеприимной лавки, на краю дороги лежала поваленная на бок бочка. Он подошел к ней и уселся. Каи плюхнулся рядом и с видимым удовольствием вытянул уставшие ноги. Вокруг бочки росли кусты горчанки, Аши протянул руку, сорвал желтоватую ягоду и сунул в рот.

— Тьфу, гадость! — Аши выплюнул разжеванную ягоду на дорогу.

— А ты думал, — пробормотал Томэ. — Они даже спелые так себе.

Аши горестно вздохнул и молодые люди надолго замолчали. Издалека долетали звуки музыки, сквозь облака лился свет лун. Выше по улице послышались голоса. Томэ пальцами раздвинул ветви кустарника и выглянул в получившуюся щель. Он быстро нашел источник шума и разочарованно вздохнул. По мостовой шла кучка каких-то малолетних оборванцев. По случаю праздника они нацепили на лица разрисованные маски и украсили свое тряпье грязными разноцветными лентами. Мелюзга остановилась на ближайшем перекрестке, оборвыши стали отбирать друг у друга пузатую бутылку. До десятника доносились обрывки слов их высокоученого диспута. По большей части это был бандитский жаргон. "Карманники" — решил Томэ и порадовался, что малолетки не видят его за кустами. Даже среди разбойников мало охотников связываться с высокородными, но там где взрослые отступятся, эти попытаются выпендриться, а у него не было никакого настроения возиться с мелкими ублюдками, которые с гордостью называли себя городскими крысами.