Не знаю, действительно ли он пил по той причине. Возможно в его словах и кроется разгадка повального пьянства в социалистическом раю.

В одном с ним безусловно можно согласиться, что на человека впечатлительного вся эта галерея «особо одаренных лиц» – могла произвести впечатление, настоятельно требующее немедленного принятия сильнодействующих средств.

Аресты профессуры, инженерно-технического и командного состава еще с натяжкой могли бить оправданы в глазах доверчивого населения, как из’ятие врагов народа. Но, как видно, этого контингента уже не хватало для выполнения заданных контрольных цифр, а конвейер требовал себе все нового и нового пополнения, так же, как и гимнастерки следователей ожидали красивых побрякушек.

Однажды в нашу камеру прибыло пополнение уже из прослойки самой что называется основной опоры диктатуры пролетариата – рабочих Байрам-Алинского завода. Новые пришельцы рассказали, что за две ночи их было арестовано 90 человек. Под плач жен и детей эту группу усадили в вагоны и привезли и нашу тюрьму.

В камеру № 11 попало пять человек. Все они были старые кадровые рабочие, десятками лет трудившиеся на заводе. Самому старшему из них насчитывалось 68 лет. Мне, как старосте, пришлось их встречать и устраивать на новоселье.

Ознакомившись поближе с этими людьми, я окончательно перестал понимать все происходящее. Ведь стоило только одному порядочному человеку поговорить с этими темными, безграмотными пролетариями, как всякая версия о каком-то политическом вредительстве с их стороны становилась прямо абсурдной.

Но, как видно, потерявшие голову бандиты ничего уже не понимали и не могли остановиться в своей провокационной работе. Мой старичок, представляющий собой олицетворение безграмотности, со старческой наивностью должен был играть в этой комедии роль лидера.

В шутливом тоне задаю ему вопрос:

– Ну, вот что, дорогой папаша, здесь в камере я староста, и мне, как «на духу» – все должны искренно рассказывать свои преступления. Вот и ты, как руководитель массового вредительства на заводе, должен честно во всем сознаться.

Бедный старичок, с выговором на «о», смотрит на меня серьезными недоумевающими главами и говорит:

– Ей-Богу, староста, ничаво не знаю. После ареста меня привели к какому то начальнику. Он спрашивает:

– Ты эс-эр?

Я что-то яво не понимаю и говорю:

– Што это «эс-эр»?

– Как он ударил меня по лицу и закричал:

– Не знаешь, што такое эс-эр?

– Тут я понял и, вытирая кровь, говорю:

– Нет, я не эс-эр, а мордвин.

Начальник совсем озлился и, ударив сапогом в живот, приказал увести. За что он обиделся, никак не пойму.

От короткого, внешне смешного рассказа, повеяло жутью. Человек не имеет понятия, что такое эс-эр и думает, что его спрашивают о национальности. Этому старику приписывали руководство группой вредителей Байрам-Алнинского завода.

Месяца через два старичка вызвали на допрос. Вернувшись с положенным количеством синяков на теле, последний обратился ко мне за консультацией:

– Староста, скажи пожалуйста, чаво это следователь сегодня дал бумажку и говорит – распишись, что ты обвиняешься по 58 статье, еще какое-то слово и 4.

Я ему тут же об’ясняю:

– Тебе, вероятно, пред’явлено обвинение по 58 статье, параграфу четыре.

Он обрадовался, что вспомнил слово «параграф» и сразу стал просить об’яснить, что это значит.

Моя дальнейшая беседа с ним заставила немного развлечься окружающих.

Исполнив его просьбу, заявляю:

– Слушай, папаша, мы даже и не подозревали, что ты так ловко можешь разыгрывать простака, являясь одновременно таким крупным преступником. Поэтому брось свое постоянное «чаво» да «чаво» и отвечай-ка уже более откровенно. Если тебе пред’явлен 4-й параграф, то у следователя бесспорно имеются веские основания. Да ведь ты и сам прекрасно понимаешь, что такое 53-я статьи параграф 4. Это же самое тяжелое обвинение.

Мой бедный старичок, окончательно смутившись, продолжает бессвязно лопотать:

– Ей-Богу, староста, не знаю, ни в чем не виноват.

Я продолжаю нашу беседу и говорю:

– Ведь 53-я статья параграф 4 – это есть связь с международной буржуазией. Вспомни хорошенько, когда, чем и какому буржую помогал, и не запирайся пожалуйста.

Старик окончательно обескуражен и моргает глазами.

– Ну, хорошо, продолжаю я, – если не помнишь ничего о связи с между народной буржуазией, хорошенько припомни, не помогал ли когда-либо русскому буржую?