Его путешествие длилось ещё дня три безостановочной езды. Эльф всё ещё опасался, что если он остановится на ночлег, то что-то произойдёт и он не сможет покинуть лес, будет вынужден повернуть обратно или ещё хуже – будет блуждать в чаще до конца своих дней. Буря неустанно несла его всё дальше и дальше от живописной поляны, казалось совершенно не измученная путешествием. Наконец ранним после-полуднем третьего дня он выехал из чащи. Край зачарованного леса был резким, словно отрезанный ножом. Сейгхин остановил лошадь у большого валуна на поляне и оглянулся. Наконец исчезла угрюмость, присутствовавшая в зачарованном лесу даже в самые солнечные дни. Деревья и животные были всего лишь деревьями и животными и ничем больше, и он уже мог различить вдалеке башни приграничной эльфийской крепости – лошадь отвезла его к краю зачарованного леса, ближайшему к его королевству. Эльф спрыгнул, и лошадь хотела было ускакать обратно в лес, но он привязал её к чахлому деревцу и в задумчивости взобрался на валун неподалёку. Буря недоумённо посмотрела на мужчину, затем тряхнула головой и начала пастись. Сейгхин сидел на макушке валуна и смотрел в сторону эльфийского королевства, недоумевая что же не так. Вон они – башни ближайшей крепости, сине-зелёное море крон деревьев эльфийского леса, сверкание льда на вершинах их гор. А где-то за теми вершинами была столица эльфийского королевства, его дом, его родина, его трон. Долгий год он тосковал по всему этому, надеясь, что он когда-нибудь вновь это увидит, вдохнёт сладкий запах незатронутых порчей цветов, почувствует дыхание обычного, не искажённого магией воздуха… А теперь, когда он был за пределами зачарованного леса и ничто не мешало ему вернуться домой – он не хотел идти. Он чувствовал себя так, что если он продолжит свой путь, то предаст Драгомиру. Он не знал, как именно или почему, и прекрасно понимал, что она не ожидала и не хотела от него никаких попыток исправить причинённое ей зло, но чувство не уходило. Что же касается Милолики, то он не знал, что и думать. Лишь из-за неё он не сдавался все эти месяцы, не ринулся с головой в какое-нибудь безымянное болото. Её любовь, его любовь к ней, надежда на то, что однажды он снова её увидит – всё это вдруг потеряло значение. Былые чувства, те, что должны были длиться вечность – исчезли. Осталась лишь тень от них, больше похожая на болезненное воспоминание. Сейгхин глубоко вздохнул и спрыгнул с валуна, подошёл к лошади, которая снова вскинула голову и вопросительно посмотрела на него. Эльф снова вздохнул, задумчиво пробежавшись пальцами по заплетённой гриве животного, бросил последний взгляд на эльфийские башни, решительно сжал губы, вскочил на лошадь и направил её обратно в лес.

Где-то в залах эльфийского королевского дворца один из придворных магов наблюдал за наследником через магический кристалл. Он поразмыслил, наморщив от беспокойства лоб, произвёл пару расчётов – просветлел от увиденных результатов и выбежал из комнаты.

В паре метров от поляны, Сейгхину навстречу вдруг бросились взволнованные феи, которые закружились вокруг него, что-то крича своими тоненькими голосками. Что-то было не так, Буря перешла на галоп даже прежде, чем он успел как-то среагировать. Приблизившись к поляне он услышал оглушительный рёв, а когда лошадь наконец вынесла его на поляну, он увидел большого лесного тролля бушующего перед домом. Драгомира просто стояла, смотря на чудовище и не пытаясь что-либо предпринять. Тем не менее, уродливое создание похоже было не совсем уверено в себе и набиралось храбрости для нападения, яростно сотрясая землю вокруг молодой женщины. Сейгхин вскинул лук и секунды спустя стрела пронзила плоть тролля. Чудовище завизжало, обернулось, что-то глухо прорычало и, увидев, что эльф заново заряжает лук, поспешно отступило обратно в чащу.

К удивлению Сейгхина, Драгомира никак особенно не отреагировала на его возвращение. Сначала она была, казалось, слегка удивлена, посмотрела на него долгим изучающим взглядом, затем светло улыбнулась и вернулась в землянку – словно он не отсутствовал почти неделю, и её не пытался только что убить взбесившийся тролль. А потом их жизнь потекла так же как и раньше, как будто ничего не произошло, только не было уже былого напряжения между ними.

Цветана мерила шагами свои покои, сжимая кулаки в бессильной ярости. Её правление протекало совсем не так, как ей хотелось бы. Её королевство страдало то от одной катастрофы, то от другой. Холодные лета и смертельно морозные зимы привели к плохому урожаю и голоду в стране. Её подданные были недовольны, обвинение во всех смертных грехах бывшей королевы уже не срабатывало. Вдобавок к этому, был ещё её надоедливый супруг, наглый принц-консорт, постоянно нервирующий её разговорами о своём статусе, набирающий всё больше и больше поддержки среди дворян, для того чтобы придать своему положению больше веса. Она уже давно избавилась бы от него, если бы она только наконец смогла забеременеть! Ярость исказила её лицо при воспоминании о Драгомире – у этой стервы не было никаких проблем с наследником! У неё же самой шёл один выкидыш за другим. Однажды она услышала, как одна из служанок шепчет другой, что это её ядовитая сущность не может дать начало новой жизни. Обе бесстыжие девки были казнены в тот же день.

Вдобавок ко всем несчастьям, соседние королевства, казалось, всё также процветали, будто их не коснулось проклятие Драгомиры. Даже в Белом Королевстве всё было хорошо, несмотря на то, что его правительница была больше занята поисками своего жениха, чем правлением. Глупая девчонка. Стала бы она тратить время на такую чепуху, если бы у неё была столь цветущая страна….. Ну конечно же! И почему она раньше об этом не подумала?!

Нападать на королевство эльфов не слишком мудро – кто знает, на что способны их маги. Но Белое Королевство – это совсем другое дело… особенно учитывая, что внимание Милолики сосредоточено на другом – она вероятно даже не заметит опасности. Теперь ей нужно лишь придумать объяснение для её подданных, ложь, достаточно похожую на правду, что-то, что можно пустить слухами, что будут передавать из уст в уста до тех пор, пока не вспыхнет праведный народный гнев и у неё не останется другого выбора, кроме как возглавить свою армию в священном бою за справедливость. Цветана остановилась перед зеркалом, выпрямилась и коварно улыбнулась своему отражению. Будущее выглядело уже намного радужнее.

В зачарованный лес вновь пришла весна. Сейгхин ухаживал за лошадью, стоя с ней в пруду с обнажённым торсом и штанами закатанными до колена, брызгая на животное водой и причёсывая его гриву. Буря, которая весьма потеплела к нему после его возвращения, фыркала от удовольствия и подставляла морду брызгам. Драгомира была занята чем-то внутри землянки, эльф точно не знал чем, но похоже было, что она снова занималась магическим сканированием. Ему было и любопытно и страшно узнать, что же она видит. Вдруг дверь скрипнула и молодая женщина вышла наружу, щурясь от яркого солнца. Она подошла к пруду, попробовала воду и села на берегу, опустив ноги в воду и подставив лицо солнцу.

– Увидела что-нибудь интересное? – полу-спросил, полу-утвердил Сейгхин.

Драгомира медленно открыла глаза, какое-то время размышляла, наблюдая за ним и за лошадью, и наконец ответила.

– Похоже что Цветана планирует напасть на Белое Королевство, – эльф резко обернулся к ней в удивлении. – Эта маленькая дрянь хотела бы напасть и на твоё королевство, но пока не смеет. Да и к тому же, – протянула она, задумчиво глядя на блики в пруду, – пока что между ней и страной эльфов находится зачарованный лес или горы… Ей всё равно сначала придётся идти через Белое Королевство… – добавила она, словно разговаривая сама с собой, – если бы она была достойной дщерью своего рода… то у нас были бы неприятности… серьёзные неприятности…

Казалось, она снова погрузилась в размышления.

– Что ты имеешь ввиду? – резко спросил Сейгхин. – Чьего рода?

Драгомира медленно подняла взгляд от зеркальной поверхности пруда и несколько недоумённо посмотрела на эльфа, как будто лишь теперь заметив его присутствие. Она замешкалась с ответом и эльф повторил свой вопрос.

– Чьего рода?

Чародейка отвела взгляд и снова уставилась на воду.

– Когда Мстислав позволил мне изучать запрещённые книги, – наконец заговорила она, медленно, будто вспоминая. – Я обнаружила, что посреди старинных свитков, которые были запрещены после инцидента с приворотным зельем, находился ларец, запертый в гораздо более древние времена, причём очень мощными заклинаниями…

Драгомира прервалась и какое-то время сидела молча.

– Я сомневаюсь, что Мстислав вообще знал о его существовании или понимал всю важность свитков, запертых в нём. В них было знание о древних временах, когда драконы ещё царили в небесах, до того, как меньшие расы предали их… Это знание было заперто, чтобы не дать злу снова проявиться… Однако, вместо этого то, что нельзя было забывать, стёрлось из памяти людей, и история смогла повториться.

Сейгхин хотел было попросить разъяснений, но остановился, глядя на неё. Казалось, что Драгомира очень далеко, её болотно-зелёные глаза смотрели в пустоту, в них отражались тени давно минувших дней. Буря ткнулась мордой в его плечо, недовольная тем, что он перестал её расчёсывать, но он лишь рассеянно погладил её шею в ответ.