— Я смогу с этим жить, — согласно кивнул он, отрезая новую травинку.

Шарона застонала, схватила его за ремень противогаза и поставила на ноги. — Мы тут расследуем убийство, Эдриан. Сосредоточься.

Она выхватила щипчики у него из рук и бросила в свою сумочку. — Получишь их назад, когда мы закончим, — отрезала она и одарила меня тяжелым взглядом. — Ты слишком сюсюкаешься с ним.

— Я стараюсь быть чувствительной и понимающей, — развела я руками. — Думаю, это более эффективно в долгосрочной перспективе.

— Бредовая идея! Если и дальше станешь так вести себя с ним, он наденет противогаз, выходя из дома.

Спустя мгновение Шарона поняла абсурдность своих слов. — Я имею в виду, постоянно, а не разово, — добавила она.

— Хорошее уточнение, — ухмыльнулся Дозьер.

Монк зашагал по дорожке к входной двери, прикрыв лицо руками с двух сторон, чтобы не видеть заросший газон.

Мы присоединились к нему на крыльце, где он пристально рассматривал дверь.

— Следов взлома не видно, — констатировал Монк.

— Он проник внутрь через незапертое окно, — сообщил Дозьер.

— Разве у нее нет сигнализации?

— Была, поэтому он наверняка знал код.

— Откуда? — удивилась Шарона.

— Да все просто, — заверил Монк.

— Неужели? — не поверила она.

— Сейчас сигнализация активна? — спросил босс.

Дозьер кивнул.

— Откройте дверь, но не вводите код, — попросил Монк. — Я сам его введу.

— Конечно, — Дозьер открыл дверь, и тут же зазвучала тревога.

Громкий электронный вопль напомнил сигнал боевой готовности звездолета «Энтерпрайз».

Знаю, это уже второе сравнение со «Стар Треком», но уж слишком большой частью американской жизни является этот сериал. Взгляните на свой телефон или на людей с блютуз-хреновинами в ушах, как у лейтенанта Ухуру, и скажите, что я ошибаюсь.

Монк подошел и потыкал пальцами по клавиатуре. — Код — 1212333.

Я впала в ступор. — Откуда Вы знаете?!

— Кнопки один, два и три грязнее остальных, — пояснил Монк, входя в гостиную и держа руки перед собой, словно режиссер, обрамляющий кадр перед съемкой.

Дом площадью около четырехсот квадратных метров был очень уютным, с большим количеством пушистых подушек на диванах и картин на стенах, преимущественно с пейзажами.

— Но как Вы угадали порядок цифр? — удивлялась я. — Вариантов-то не меньше тысячи!

— Монк понял все так же, как Тревор, — Дозьер набрал код. Звуковые сигналы наиграли знакомый мотивчик — «У Мэри был маленький ягненок». Сигнализация отключилась. — Вероятно, Тревор, работая в саду, слышал, как она отключала сигнализацию.

— И ему не помешал звук косилки и трель сигнализации? — усомнилась Шарона.

Монк ходил по гостиной, покачиваясь в слышном лишь ему ритме. Танец обозрения, его метод складывания деталей в помещении и восстановления картины произошедшего.

— А может он и не косил в это время, — предположил Дозьер. — Возможно, он стоял рядом с ней и разговаривал.

— С ее стороны это было бы ужасно глупо, — скривилась Шарона.

— Потому она и умерла, — заметил лейтенант.

А я по-прежнему находилась в ошеломлении, что Монку удалось вычислить комбинацию, и никто этому не удивился, особенно Дозьер.

— А Вас не удивило, что мистер Монк угадал код? — поинтересовалась я у полицейского.

— Не очень, — ответил тот. — Ян Ладлоу тоже его вычислил.

— Писатель Ян Ладлоу? — удивилась Шарона. — Он был здесь?

— Ладлоу помогал мне в нескольких сложных делах. Это вроде как наш Эдриан Монк, — похвалил Дозьер, и понизил голос до шепота. — Только в здравом уме.

Мне известно, кто такой Ладлоу. Невозможно зайти в аэропорт и не увидеть в руках чуть ли не каждого пассажира одну из его книжек о детективе Маршаке. Я даже задалась вопросом, не требует ли Федеральное агентство гражданской авиации в обязательном порядке читать его произведения.

Должно быть, у Ладлоу куча литературных «негров», поскольку почти каждый месяц новые романы с его фамилией на обложке появляются в супермаркетах на престижном и почетном месте между «Нейшнл энквайр» и «Стар».

Лейтенант Дишер, бравший у него уроки «продвинутого» языка в университете Беркли, назвал его «Львом Толстым злых улиц».

Я взглянула на Монка, рассматривающего место преступления, прерываясь, чтобы поправить подушки, криво висящие фотографии или расставить книги на полке в алфавитном порядке. Таков уж его метод, я не вмешиваюсь.