— Может, Рональд у подружки или проспал, — предположила я.

— У Рональда сейчас нет подруги, — замотал головой продавец.

— Могу поклясться, он упоминал о ней, — заспорила я. — Он говорил, что любит с ней купаться голышом на пляже Бейкер.

— Рональд? Никогда. Он даже не носит рубашки с коротким рукавом, — Морис посмотрел на меня с сомнением. — Магазин у нас маленький, и я работаю здесь пять лет. Не припомню, что видел Вас или Вашего друга раньше.

— Может, просто не замечали, — пожала я плечами.

В этот момент Монк развернулся к другому продавцу.

— Что Вы делаете?! — крикнул он.

Продавец, парень слегка за двадцать, выглядящий глуповатым неловким подростком, застыл посреди зала с открытой обувной коробкой в руке.

— Я, кхм, возвращаю ботинки в заднюю комнату, — пискнул он.

— Вы не имеете права! — напирал Монк.

— Почему?

— Потому что она надевала их на ноги, — босс осуждающе буравил взглядом снимавшую носки клиентку, напугав бедную женщину. Ей было за пятьдесят, на голове у нее красовалась прическа, которую, видимо, сделали в семидесятые годы, а потом заморозили.

— Я лишь примерила их, — оправдывалась она.

— Померила — купила, таков закон, — отрезал Монк.

— Вовсе нет, — возразил Морис.

— Но они не подошли, — лепетала женщина.

— Надо думать об этом до того, как надели их на ноги, — Монк неумолимо стоял на своем.

— Но я надевала носки.

— Их на Вас не было, когда входили в магазин.

— Они дали их мне, — она указала на другого продавца, — чтобы я померила ботинки.

Монк повернулся к Морису. — Вы дали ей грязные носки? На скольких вонючих ногах они побывали?

— Вонючих? — возмутилась покупательница. — Мои ноги не воняют!

— Они и не воняли, пока Вы не вошли сюда, — брякнул Монк. — Не прикасайтесь ими к пище.

— Я не ем ногами! — закричала она. — Я же не обезьяна.

— Тогда нет Вам оправдания за пихание своих ног во всю обувь, которую видите, — припечатал Монк.

Как я и говорила, утонченность.

Морис посмотрел на нас. — Ну, хватит. Немедленно покиньте зал, или я вызову полицию.

— Отличная идея, Морис, — я передала ему мобильник. — Можете воспользоваться моим телефоном. Спросите капитана Лиланда Стоттлмайера.

Вышло бы намного проще, позвони капитан в магазин перед нашим визитом. Но, чисто технически, официальное расследование убийства не объявлено; и если Монк попал в неловкую для отдела ситуацию, Стоттлмайер мог правдоподобно отречься от нее.

Я не задумывалась о политике деятельности Стоттлмайера, но во время неофициальной полицейской забастовки, когда Монка назначили капитаном отдела убийств, мне удалось изнутри взглянуть на работу отдела. И я поняла, что защита Стоттлмайера, в некотором смысле, продолжение моей заботы о Монке.

Но утонченность не сработала, хитрость не удалась, и мы не добыли нужной информации. Выбора не осталось. Возникла необходимость подключить Стоттлмайера.

Разумеется, капитану пришлось раскрыть Морису, что его коллега мертв.

Хорошая новость заключалась в том, что коллеги не были близки, поэтому известие не сокрушило Мориса. Тем не менее, он закрыл магазин посреди рабочего дня и присел с нами, отвечая на вопросы.

Пришлось довольствоваться малым, поскольку Морис практически ничего не добавил к сказанному ранее.

— Я хоть и работал с ним пять лет, но не возьмусь утверждать, что сейчас знаю Рона лучше, чем в первый день знакомства, — поделился Морис. — Он никого не впускал в свою душу.

— Что Вы имеете в виду? — уточнила я.

— Мы трудимся в обувном бизнесе. Время тянется здесь чертовски медленно, и когда нет покупателей, коллеги болтают, вы понимаете? О подругах, семьях, жизни и местах, которые посещали… Рональд же никогда ничего не рассказывал.

— У него были враги? — спросил Монк.

— Он продавал обувь, — развел руками Морис.

— Как насчет личной жизни? — выпытывала я.

— Какой личной жизни? — не понял Морис.

— У всех есть личная жизнь.

— Не у всех, — не согласился Монк.

Хорошая точка зрения.

— И все же, — настаивала я, — он мог быть конченым ублюдком и крысой за пределами вашего магазина. А вдруг он спал с замужними женщинами, расчленял старушек или предавал друзей?

— Хотелось бы, — ухмыльнулся Морис. — Тогда он смог бы хоть чем-то удивить коллег. Рон отличный парень, но ужасно скучный. Словно учился занудству.