Крестовина меча, простая, без излишних завитушек, слегка выгибалась вперёд и была сделана так, чтобы надёжно защищать руку. Чтобы как бы ни скользнул меч врага, по пальцам в любом случае не попал.

Стёпка двумя руками поднял меч, вытянул его перед собой и посмотрел, прищурясь, вдоль клинка. Солнечный блик отразился от зеркальной поверхности, сверкнул на острие пронзительной искоркой и растёкся по лезвию расплавленным золотом, ещё раз поразив демона в самое сердце. Кр-р-расота!

А ведь этим самым мечом мне могли отрубить голову, подумалось Степану, и ему сделалось слегка не по себе, и шею неуютно так захолодило как раз там, где могло оказаться место гибельного разреза. Как хорошо жить с неотрубленной головой! Оркимаг сейчас тоже, наверное, радуется тому, что остался в живых. А меч? Что меч? У него таких мечей по стенам замка, небось, несколько десятков развешано. Не обеднеет.

Осталось провести ещё одну проверку, последнюю. Стёпка вытащил из кармана увеличительный кристалл и посмотрел сквозь него на меч, ожидая увидеть… да что угодно! Меч-то был отобран не абы у кого, у колдуна вражеского, имя с фамилией, жаль, узнать не довелось.

Меч был как меч, что Стёпку весьма обрадовало. А то мало ли — вон ятаганы во что превратились… Он спрятал кристалл, поводил мечом из стороны в сторону. Тяжеловатый, но тяжесть не чрезмерная, приятная, делающая удар весомым и неотразимым. Конечно, просто так, играючи, как во время боя получилось, уже не помашешь и никаких особо хитрых приёмов не изобразишь, но ведь было, было! — а значит и повторить при случае можно, если, скажем, опять враги какие-нибудь нарисуются. Рубануть бы что-нибудь, размахнуться бы от души — и х-хэк! Только не сейчас, а попозже, когда народу чужого вокруг поменьше будет. Эх, а ещё и того, между прочим, жаль, что оркимаг, испаряясь, ножны оставить не догадался! Убить его за это мало, честное слово!..

— А подай-ко ты, отроче, этот меч мне!

Стёпка отвлёкся от мечтаний, поднял голову. Перед ним стоял осанистый дружинник, немолодой уже, с широким загорелым лицом и густой бородой с проседью. Он требовательно тянул руку в кольчужной полурукавице, не сомневаясь, очевидно, что несмышлёный отрок без промедления отдаст явно не ему принадлежащий меч.

— Негоже мальцам с оружием играться. Того и гляди пальцы посечёшь.

— Это мой меч, — сказал Стёпка, опуская клинок. Ну вот, так и знал, что кто-нибудь на его трофей позарится! Ишь, как уставился, оценил что за чудо у отрока в руках.

— Это оркландский меч, — поправил его дружинник. — И цены немалой. Нут-кось…

Но Стёпка отодвинулся, и протянутая рука схватила пустоту.

— Не озоруй, отроче! — рассердился и без того не слишком весёлый весич. — Этакий меч боярину впору. Не голодранцу таёжному им сучья обрубать. Добром отдай. Воевода тебя за него кедриком одарит.

«Я тому богатырю двух лягушек подарю и еловую шишку пожалую», — очень к месту вспомнилось Стёпке строчка из далёкого детства. Он засмеялся, глядя на хмурое неприятное лицо дружинника.

— Этот меч, дядя, больше кедрика стоит. Да только я его даже боярину вашему не продам. Он мне и самому пригодится.

— Да кто тебя, волчонка, уговаривать будет! — замахнулся дружинник, осерчав не на шутку. Его широкое лицо побагровело от гнева. — Смелые вы здесь чересчур. Попрятались по чащобам…

— У вас не спросили, — огрызнулся Стёпка. — Где хотим, там и прячемся. А коли не нравится — поезжайте в свою Весь, там и хозяйничайте!

Дружинник, всхрапнув, протянул к нему уже обе руки. Хорошо хоть за меч свой не схватился.

— Отойди! — страшно прошипел Смакла, поднимаясь над бортом повозки. Он направил на весича самострел и повторил:

— Отойди, кому говорю! Сей меч Стеслав в бою добыл, и не тебе к нему руки тянуть!

Дружинник отшатнулся было, но увидев, кто ему угрожает, злобно ощерился:

— А вонючий гобль чево тут делает? Да ты, неумыта, смогёшь ли стрелу в живую душу послать?

— В оркимага послал и в тебя, красномордый, сумею, — решительно заявил младший слуга. — Не подходи! Стрельну!

— Пошто шум и свара? — громко спросил, подходя, тот толстый весич, что обнимал Всемира. — Кто позволил гоблю с самострелом играться? Свията, обезоружь мальцов сей же миг, да гляди, руки им не сломи. Боярин хочет потолковать с ними. Похоже, они его от смерти спасли, ежели не брешут.

— Вишь, Склад, какое дело, — пожаловался, ёрничая, весич. — Один застрелить грозится, другой — меч не отдаёт. Боюсь, всей дружиной с ними не совладаем.

Он решительно шагнул к Стёпке.

— Стрельну! — не менее решительно осадил его Смакла. Шутить он был явно не намерен, и Стёпка испугался, что он и вправду всадит стрелу в весича, как недавно всадил в оркимага. Только последствия, понятно, другие будут.

— А и стрельни, — растянул губы в невесёлой улыбке Свията, ещё и хлопнул себя по кольчужной груди. — Тебя мои детишки опосля оченно хвалить будут. Четверо их у меня.

Смакла дрогнул, зыркнул чёрными глазами по сторонам, но самострела не опустил. Стёпка поймал себя на том, что крепко сжимает меч и уже как бы и к бою готов… Он осторожно разжал левую руку, а правую с мечом убрал за спину, от греха подальше. Стрелять в весичей и сражаться с ними нельзя, дураку понятно. Однако и отдавать меч вот так за здорово живёшь он был не намерен. Пусть попробуют отобрать, посмотрим, как у них это получится… А Всемир — неужели не заступится за спасителя?