— Зато остальные его предсказания не оправдались. Как я помню, он предсказывал тебе, что ты примешь смерть от своего боевого коня. Ты сейчас жив и здоров, а конь твой, наверное, уже умер. Так что не стоит обращать внимания на этого вещуна.

— Да, — грустно проговорил Олег, — и зачем я тогда только послушал этого колдуна? Такой хороший был у меня конь, а я отправил его в табун. Он там, наверное, со скуки и умер. Конь то действительно был боевой. Надо будет, если живой останусь, обязательно разузнать о его доле.

— Обязательно останешься живой, — уверенно сказал Игорь. — Тебе умирать ещё рано. Должен же ты меня обучить морскому делу. Я ведь тоже частично норманн. А что это за норманн, который не знает морского дела?

— Эту уж точно, — согласился Олег. — Ничего, вот вернусь с похода, я тобой займусь. Только учти, я учитель строгий.

Воевода Звенислав проснулся ещё до рассвета. Он встал, оделся, взял оружие и вышел во двор. Свою жену он не будил. В их отношениях уже давно что-то произошло. Звенислав и Радмила стали, как будто чужие. Явных ссор не было. Но они так отдалились друг от друга, что даже и поговорить им было не о чем. Спали супруги в разных комнатах, да и вообще старались поменьше встречаться. Звенислав видел, что Радмила постоянно чем-то недовольна, но понять причину этого раздражения жены, воевода не мог. Обстановка в доме была напряжённая. Воеводу это угнетало и злило. Ему постоянно хотелось уйти из собственного жилья, чтобы не видеть беспричинное недовольство Радмилы. И поэтому, когда князь Олег сообщил ему, что он назначается командующим сухопутной частью войска, воевода по-настоящему обрадовался. Он даже не стал говорить об этом жене, а самостоятельно собрался в дорогу, и с нетерпением ждал того дня, когда он покинет Киев.

Радмиле об отъезде мужа сообщили её слуги. Она была обескуражена тем, что Звенислав ничего не рассказал ей о своём назначении, но подойти к мужу и объясниться, ей мешало её природное упрямство и бесконечный эгоизм. Женщина в глубине души понимала, что причиной такого отчуждённого поведения Звенислава, является она сама. Но ничего не могла поделать с собой. Жизнь с Звениславом ей казалась такой скучной, что Радмила всем своим поведением пыталась это показать мужу. Но Звенислав по непонятным для неё причинам только замкнулся в себе, и ситуация ещё больше осложнилась. Радмила понимала, что она должна проводить мужа. И не только потому, что того требовал обычай, а главным образом потому, что Звенислав всё-таки не был для неё чужим человеком, да и уезжал он на войну, а ни на какую-то там охоту или рыбалку. А на войне могло всякое случится, там и убить могли. Война, есть война. Радмила никогда не простила бы себе, если бы ни дай Бог такое случилось, а она даже не попрощалась с Звениславом. Женщина собралась с духом, пересилила свою непомерную гордость и спустилась во двор.

Солнце ещё не встало, но уже окрасило нижний край тёмного ночного неба в оранжевый цвет. Во дворе суетились дружинники и слуги. Воевода стоял возле дома и ждал, когда ему подведут коня. Статная фигура Звенислава выделялась среди остальных людей и казалась монументальной. Природная мощь воеводы запечатлелась в его могучем теле, и внушала невольное уважение к нему. В лучах восходящего солнца он казался величественным и, как отметила про себя Радмила, даже красивым.

«И чего мне ещё надо? — подумала Радмила. — Такой привлекательный мужчина. Такой славный воин. Кого попало, не назначили бы на пост командующего армией. Чего я бешусь? Вот натура проклятая, ничего не могу с ней поделать».

После таких размышлений она подошла к мужу и тихо сказала:

— Здравствуй, Звенислав. Я пришла тебя проводить.

Воевода взглянул на жену, нервно дёрнул головой и проговорил:

— Не надо было тебе в такую рань подыматься. Спала бы ещё. Что я сам не смог бы уехать?

Радмила опустила вниз глаза и произнесла:

— Я твоя жена, и имею право проводить тебя в поход.

— Да, — ухмыльнувшись, проговорил Звенислав, — что-что, а право ты имеешь. А как насчёт желания?

— Напрасно ты стараешься меня обидеть, — терзаясь, говорила Радмила. — Я всё равно не уйду. Если бы я не хотела этого делать, то и не пришла бы сюда. Не надо ссориться перед отъездом.

Звенислав улыбнулся и снисходительно сказал:

— Ладно, хочешь провожать, провожай. Всё равно я уже сейчас уеду. Так что эти проводы не затянутся.

К воеводе подвели коня. Он нежно похлопал его по шее и весело проговорил:

— Ну, что дружище, поедем, развеемся?

Звенислав лихо вскочил в седло, и уже собрался двинуться в дорогу, но Радмила вдруг сжала ногу воеводы ладонью и быстро заговорила:

— Ты извини меня за всё, что было. Не обижайся на меня, когда ты возвратишься, я стану другой. Вот увидишь. Я обязательно стану другой. Я буду ждать тебя, сколько бы не потребовалось. Только ты, пожалуйста, возвращайся. Обязательно. У меня никого нет, кроме тебя. Ты один мне дорог на целом свете.

Радмила не хотела плакать, но слёзы не слушались её, и сами катились по щекам. Звенислав внимательно слушал жену, затем наклонился к ней и поцеловал её.

— Ну, всё, — мягко сказал воевода, — хватит плакать. Жив буду, обязательно вернусь. Мне уже пора ехать.

Дружинники, чтобы не мешать воеводе прощаться с женой, двинулись вперёд.

— Я провожу тебя хоть до конца улицы, можно? — попросила Радмила и пошла рядом с конём воеводы, продолжая держать мужа за ногу.

«Вот уж действительно, кто может понять деяния Богов? — размышлял Звенислав на ходу. — Зачем им было делать такую невыносимую жизнь с этой женщиной, чтобы теперь, когда можно уехать и избавиться от мучений, вдруг так захотелось остаться дома?»

А Радмила, шагая рядом с мужем, думала: «Только бы он возвратился с войны. Любой, даже раненный, только бы возвратился. Я его выхожу, и буду любить так, как никогда не любила. И зачем я только его мучила?»

С такими разными размышлениями они доехали до конца улицы. Дальше дорога поворачивала направо. Солнце уже поднялось над домами и принялось согревать своими лучами не только Киев, но души его жителей. Воевода остановился, ещё раз поцеловал жену, подстегнул коня и помчался догонять дружинников. Радмила стояла на перекрёстке дорог и смотрела вслед удаляющемуся мужу. Как только он скрылся за поворотом, она уже собиралась возвращаться домой, но вдруг позади себя услышала знакомый голос: