– Мультфильм?
– обрадовался короткий.

– Нет, само происшествие. И копии записей мы изымем.

– Конечно, конечно...

– И с камер слежения все заберем.
– Дмитриев обернулся, посмотреть на некоторое оживление в центре студии.

Уносили носилки с телом. Оба творческих работника охнули, сдерживая рыдания, одинаково прикрыли рты ладонями и сжали протянутые друг другу руки.

– Фролов, - позвал капитана Михаил Григорьевич.
– Пойдемте, посмотрим запись, товарищ капитан, и забрать все, потом будет нужно.

– Хорошо, товарищ подполковник.
– Валентин Сергеевич кивнул на прощание Михалычу и направился к начальству. Они явно сошлись с экспертом, хотя тот был характером колюч и вообще необщителен.

Дмитриев подумал, что это совсем неплохо, значит толковый парень капитан, раз Михалыч не развернул его с вопросами и рассуждениями.

В небольшой комнате, приспособленной под аппаратную, аппетитно пахло горячим кофе и пиццей. Самой пиццы уже не было, а последний глоток кофе из кружки с надписью 'ALEX' и собственным портретом, допивал упитанный и уже немолодой видеоинженер.

– Саша, ну что тут опять за запахи? Что ты тут устроил привокзальный буфет?
– возмутился короткий, и Дмитриеву даже показалось, что он надул губы, а его широкий отложной воротник всплеснул уголками.
– Вот, покажи все товарищам из правоохранительных органов. А я пойду, мне и одного раза больше чем достаточно.

Режиссер или редактор (наверное, все-таки это был режиссер, но не исключается что и редактор) удалился, не прикрыв за собой дверь. Возможно, для проветривания помещения, а может быть, надеялся услышать, что будет сказано за его спиной.

– С начала?
– спросил Алекс, вытирая руки кружевной салфеткой, одновременно пытаясь кончиком языка извлечь застрявшее между зубов.
– Или само происшествие?

– С начала и все камеры, - скомандовал подполковник: классическое утверждение, что в их работе нет мелочей, иногда срабатывало.

– Камеры!
– вздохнул видеоинженер и полез вытаскивать то, что застряло указательным пальцем.
– Камер было всего две, поэтому что-нибудь толковое сочинить с этим народцем трудновато... одни понты... Ладно, смотрим кино по заявкам.

– Лактионов Артур Константинович, культуролог.
– Отрекомендовал появившееся на экране, показательно приветливо улыбающееся, лицо ведущего капитан.

– Куль-ту-ролог?

– В визитке так написано... это специалист по культурологии.

– Ну, теперь все прояснилось...
– Дмитриев внимательно всматривался в изображение, даже, вытянул шею вперед, что-то мелькнуло знакомое, и он уже хотел попросить отмотать, но камера сама начала медленно разворачиваться, показывая сидящих в зале людей.
– Он?

– Да. Силаев собственной персоной. Когда этот момент записан?
– капитан даже прищурился, что-то сопоставляя у себя в голове.

– В двенадцать часов двадцать шесть минут, - дежурно откликнулся Алекс, он уже извлек палец изо рта, то ли достиг нужного результата, то ли бросил эти попытки.

– От меня он ушел в одиннадцать часов тридцать минут, вполне мог успеть.

– Логично, если в кадре, значит успел.

Фролову пришлось пропустить укол со стороны начальства, по причине неравности служебного положения и разницы в весовых категориях. Капитан просто сделал вид, что не услышал.

Камера чуть приостановилась на становящемся известным телекореспонденте и Олег, не привыкший еще к подобному вниманию, невольно скосил глаза. Хотя сам всегда ругал не умеющих держаться в кадре естественно. Он был опять (спасибо маме) в капиталоемком комплекте модной одежды с вензелем 'ЗН'. Кстати, и у ведущего пиджак был с такой же эмблемой. Камера не выделяла это специально, но по ходу создания монументального образа ведущего, не могла не показать.

– Опять это 'НЗ'.
– Капитан заметил, значит, оператор свое дело знал, причем, весьма неплохо. Возникающие время от времени детали умно акцентировали внимание зрителя по ходу программы.

– 'ЗН', - поправил подчиненного подполковник, - а эта девчушка уже мелькала в другом сюжете. Ну-ка отмотайте и остановите... ага, здесь.

За ширму с подносом не спеша удалялась та самая фанатка с концерта Вяземского или очень похожая на нее девушка. Сразу точно сказать было трудно, поскольку в студии совсем другое освещение, и девушка была одета несравнено более презентабельно, чем на концерте. Капитан про себя восхитился цепкостью взгляда подполковника, но говорить ничего не стал, может быть опасался, что его слова будут расценены как лесть, а еще хуже - подлизывание, хотя у него могли быть и другие причины... личные.