– Как скажешь. А за этими твоими снайперами можно увязаться? Только так, чтобы без вреда для здоровья?

– Вот Мишка выяснит тайну запертой двери, и будем разрабатывать план. Без плана нельзя. Только, как я себе представляю, это дело глухое... если случайно столкнемся. Надо было купить пива побольше.

– Да хватит пока, а то направление мыслей может измениться.

– А ведь ты мог погибнуть, так и не прочитав мой новый рассказ!

– То есть смерть это единственная возможность избежать знакомства с твоими каракулями?

– Это произведения и смотреть нужно не на почерк, а на содержание и не то что на последнем листочке, а в целом...

– А, если, я ослепну?

– Будешь слушать аудиозаписи.

– А если оглохну?

– И это называется - настоящий друг!

– А ты настоящий?

– На, попробуй. Не искусственный.

– А если мне опять не понравится?

– Вот заладил: 'а если', 'а если'... Я тебе все это приношу для чтения, а не для критики.

– Не понял?

– Ну, должен же это хоть кто-нибудь читать!

– Вот, Тима! Ты ко мне бережно должен относиться.
– миролюбиво изрек Игорь - Число читателей уменьшается, а пишущих становится все больше и больше... Скоро сочиняющие задавят численностью читающих

– Не... сочинителей единицы, это всяких-разных переписывающих множество... бесконечное! Новое -большая редкость, приходится попыхтеть. Я понимаю, конечно, что опережаю время и мои произведения будут востребованы в далеком будущем, когда-нибудь... А то, что нужно дорабатывать, я и без тебя знаю, просто у меня времени недостаточно. Меня постоянно отвлекают, то работа, то всякие разные поручения. Подключай, давай свои коробки, чего расселся?

– Я пиво пью.

– А делом за тебя кто заниматься будет? Вдруг не заработает, придется тащить менять, а у меня уже сил мало осталось.

– Чего ругаетесь?
– Из коридора выглянул усталый Михаил, продолжая разуваться.

– Да вот находятся еще люди, которые не желают знакомиться с современной литературой.

– Припугни.

– Так ведь друг.

– Тогда пообещай чего-нибудь ценное.

– Так ведь друг. Его не запугаешь и не подкупишь, его тянет высказать, якобы, правду в глаза другу и потерять его навсегда!

Михаил кивнул головой.

– Кстати про 'потерять', при перевозке в контору все вещдоки сгорели, так что звездочек у них нет.

– У нас тоже.

– В смысле?

Игорь театрально развел руки с пивом и рыбой в разные стороны.

– И у нас сгорели. Совсем. Они при смыкании самоуничтожаются. Вот в каком смысле.

– А я гляжу, зачем монитор новый купили, вроде и тот нормальный был.

– Поплавился немного, лучше оцени воздействие на керамику, - зеленая рука протянула блюдце с отверстием по центру.

– Впечатляет. А воздействие точечное... Я на звездочки и подумал, когда мне полковник сказал, что они не довезли материалы до места. Зато появилась новая запись по последнему эпизоду на заседании правительства.

– Откуда?

– Один любопытный старший лейтенант успел скопировать, пока ответственные люди отвлеклись.

– Люди есть люди. А капитан порадовал?

– Сегодня нет, хотя, как выяснилось, работали на него все десять практикантов, что к нашему отделу прикомандированы. Чего темнил?

– Может для важности. Мне кажется, что снайперы захотят поговорить с этим дьяконом.

– И мне так кажется, поэтому я посмотреть за ним и направлялся и если бы не поджигатели со своим пивом, то я бы был уже там... где-нибудь. А теперь, наверное, уже поздно. Что же было за тайной дверью в библиотеке?
– Тимофей нежно посмотрел на рыбум впился в нее зубами.

– Лестничная площадка служебных выходов. Ушли они от всех хвостов легко и просто, даже ни разу не оглянувшись. Некоторое время Щетинин там работал, поэтому с ним и здоровались, а уж как все расположено у него было время узнать.

– Просто и эффективно, молодцы. А кем он работал?

– Инженером по техническому обеспечению, потом встретил Резникова и тот его привел к Градову.

– Три танкиста - документалиста, три веселых друга... а если за Боцманом посмотреть?
– предложил Тимофей, сминая пустую банку.

– Из тебя смотритель сегодня уже не получится.

Пиво еще есть?

– Не, все ушло на науку.

– Понятно. А машину нужно ликвидировать.
– Михаил попробовал сказать как можно тверже.