– Густав Шенберг – он приказал. Сказал – довезете до границы, прикончите в глухом месте, труп забросаете снегом. У лекаря деньги есть – заберете себе в награду. Вот мы и решились.

– Жить хочешь?

Возничий судорожно сглотнул, кивнул головой. Я бы его убил, да надо границу миновать. Видел я, когда ехал в Швецию, что там шведские ратники стояли. Возок они видели, знают, может быть, и форейтора в лицо запомнили, потому он мне и нужен.

Я схватил убитого за одежду, оттащил в сторону от дороги, забросал снегом. Почти как Густав приказал, только вместо него должен был лежать я. Вернулся, подобрал тесак, оброненный шведом. Хорош тесак – прямое лезвие, хорошая сталь, удобная рукоять. Оставлю себе – еще, может быть, через границу прорываться придется.

Я поднял на ноги шведа.

– Где пули и порох к пистолету?

– В возке, под сиденьем.

– Далеко ли еще ехать до границы?

– Меньше чем полдня.

– Так, убивать я тебя пока не буду. Поможешь порубежье переехать, а там я тебя отпущу. Если вздумаешь порубежникам чего-нибудь сказать или тревогу поднять, застрелю сразу. Я по-любому уйду, но тебя убью из твоего же пистолета обязательно. Веришь?

Швед кивнул. Я развязал ему руки, отдал ремень.

– Приведи себя в нормальный вид.

Швед опоясался.

– Залазь на облучок, поехали. И помни мои слова. Перевозишь меня через порубежье, и я тебя отпускаю живым, поднимаешь тревогу – и ты труп.

– Я понял, господин, все выполню.

– А Густаву потом скажешь, что я убил стражника в драке и убежал. Ты стрелял, но не попал. Про пленение свое не говори, а то повесят.

– Знаю, не дурак.

– Ну, трогай!

Я захлопнул дверцу. Уселся поудобнее. Оба своих ножа – скальпель и ампутационный – положил в сумку, их место там. Нож форейтора вогнал в ножны и подвесил на поясе. Тесак лежал под рукой. Не сабля, конечно – коротковат, но уж лучше, чем нож, доведись прорываться через порубежников. Не хотелось мне ввязываться в бой – стрельнут из мушкета, и увернуться не успеешь. Это у нас на Руси пищали – хорошо, если у каждого десятого, а у шведов – почти у каждого воина.

Ехали теперь быстро. Форейтор коней не жалел, щелкал бичом.

Вот и порубежье. Мы остановились, форейтор начал говорить на шведском. Черт, языка я не знал – о чем он болтает?

Я взвел курок пистолета, взял тесак в руки. Однако обошлось, возок тронулся, и мы поехали. Я перевел дух, кажется – пронесло.

Через полчаса возок остановился, я распахнул дверь и выскочил с пистолетом в руке. Форейтор уже стоял на снегу.

– Все, господин, порубежье за спиной, ты в России.

– Ты что – хочешь меня на дороге высадить? Вези до ближайшего постоялого двора или города, а потом можешь возвращаться.

Форейтор вздохнул, взобрался на облучок. Я залез в возок, и мы поехали. Теперь двигались медленнее – видимо, лошади выдохлись.

Часа через два возок встал, форейтор распахнул дверцу.

– Постоялый двор, приехали.

Я вылез, осмотрелся. Точно – постоялый двор, деревня рядом – именно русская деревня, а не шведская мыза.

Я вытащил свою сумку и бросил в нее тесак, едва там уместившийся.

– Все, свободен и волен делать что хочешь – возвращайся домой или ночуй на постоялом дворе. Уж вечер вскоре.

– Нет, я домой, на порубежье заночую.

Форейтор, боясь, что я передумаю, торопливо вскочил на облучок и хлестанул коней.

Я вошел в трапезную, вдохнул запахи съестного, и слюнки потекли сами собой. Не ел же весь день!

– Хозяин, комнату на одного получше и покушать!

Слуга проводил меня в номер, я оставил вещи и спустился в трапезную. На столе уже исходила паром гороховая похлебка с потрошками, стояло блюдо с пряженцами. Постояльцев было мало, и хозяин подошел сам.

– Курицу жареную на вертеле или…

– Курицу, вина доброго – не кислятины – кувшинчик.

Вскоре половой принес курицу и поставил на стол кувшинчик вина. Хозяин подсел за стол, налил мне в кружку вина. Я отпил – вино оказалось неплохим.

– Я вижу, возок шведский был – от соседей приехал?

– От них, – с набитым ртом ответил я.

– Не слышно там – будет ли война? А то после прошлого года только отстроиться успел.

– Думаю, будет, хозяин. Убирался бы ты отсюда подобру-поздорову, пока время есть. Снег сойдет, земля подсохнет – жди непрошеных гостей.

Хозяин крякнул, стукнул по столу кулаком.

– Ну что ты будешь делать – кажинный год почали войной на Русь ходить. Скоро совсем разорят!

– Мой тебе совет – продавай постоялый двор, пока тихо-спокойно, и уезжай.

Хозяин в расстройстве налил себе в кружку вина из кувшина и выпил почти залпом.

– И куда податься? Из-под Нижнего сюда перебрался – там татары житья не дают, здесь – шведы. Скажи – где русскому человеку жить?

– Да, – согласился я, – куда ни кинь – всюду клин. Думаю, в Вологде самое место. Ни татары, ни шведы, ни ляхи туда не добирались.