Не дождавшись возражений, Эжен потянул за завязки и снял с надрывно кашлявшей девушки лиф. Грудь Лары тут же покрылась мурашками, а холодный медальон, коснувшись кожи, заставил вздрогнуть. Эжен снял его и положил под подушку: любое украшение мешало бы. Посиневшие женские прелести мага не интересовали, хотя не глянуть на грудь Лары он не мог. Ничего внутри она не всколыхнула.

– Ай!
– вскрикнула госпожа Даш и вскочила, когда красно-жёлтая мазь коснулась кожи. Будто огнём опалило!

Эжен рассмеялся: как маленькая, горчичной растирки боится! Гостья, поначалу насторожившая, теперь казалась безопасной и даже милой. Если она вдруг окажется злобным духом, интуиция подвела.

– Ложитесь и потерпите, иначе заработаете осложнения. Вы и так вся синяя. Надо бы вас горячим полотенцем обтереть, но...

– Обтирайте, - вздохнула Лара.
– Это же лечение.

Маг кивнул, довольный здравомыслием пациентки, и, уложив её обратно, продолжил процедуры. Руки проворно растёрли грудь, а, затем, когда Эжен перевернул Лару, лопатки. Кожа под мазью покраснела - всё, как надо. Сейчас главное хорошенько согреть больную и побороть жар. Отложив баночку в сторону, Эжен обернул вокруг груди Лары шерстяной платок и принялся одевать. Сначала ночная рубашка, затем шерстяная кофта и штаны на меху. Лара утонула в мужских вещах, казалась такой хрупкой, субтильной. Впрочем, и сама по себе она весила гораздо меньше, чем, по мнению Эжена, должна весить женщина.

– Ну вот, - набросив шкуру поверх одеяла, довольно хмыкнул маг, - теперь всё от вас зависит. Я вам одну штучку дам. Если плохо станет, в ладони сожмёте, почувствую.

– Вы так добры, - чувствуя, что засыпает, пробормотала госпожа Даш.

Она не помнила, как Эжен вложил в ладошку гладкий камушек, ещё раз прислушался к дыханию и ушёл, стараясь не скрипеть половицами. Не ощутила Лара и компресса, пропитанного душистыми травами, который лёг на разгорячённый болезнью лоб.

Поразмыслив, Эжен решил отложить водные процедуры до утра и, в который раз зевнув, отправился спать. Сон сморил моментально, стоило только коснуться головой подушки.

Проснувшись, маг первым делом отправился проведать больную. Камушек она не сжимала, значит, либо ещё спит, либо ей совсем плохо.

За ночь Лара пропотела. От неё веяло теплом, хоть руки грей. Дыхание по-прежнему сиплое, жар не спал, но сильнее не стал. Эжен со вздохом поправил свесившуюся с дивана руку и, сцедив зевок в кулак, провёл ладонью над спящей. Маг не владел даром целительства, но мог определить, насколько плох человек. В данном конкретном случае близился кризис, оставалось только ждать.

Эжен вновь растёр Лару, переменил ей одежду и отправился по делам: завтракать и проверять ловушки. Сегодня в них угодила пара зайчат. После маг занимался научными изысканиями и посвящал пару-тройку часов поискам жены. Если местные просили помощи, уходил к ним, очищал дома от 'злой энергии', и по собственному почину патрулировал окрестности, подмечая, где не так снег лежит. Обычно аномалии встречались на месте былых сражений, на оплавленных магией скалах. От дома Эжена до них - день пути. Там ландшафт разительно менялся: исчезал лес, скошенный некогда разрушительным вихрем и так не восстановившийся за долгие века, появлялись камни, будто стекающие в море, идеально гладкая равнина. За ней - горы, те самые горы, в которых поселилась Морена.

В шести милях южнее дома Эжена, на побережье притаился городок, куда так настойчиво просил вернуться брат. Вокруг, как грибы, раскиданы мелкие деревушки. На севере - пустота, на юге - жизнь. Некогда посреди мёртвой равнины тоже стояли дома, даже летом жили сиятельные лорды, но война всё изменила. Теперь там селились только беглецы, а Эжен жил на границе двух миров. Но это зимой, весной всё менялось: появлялись на море белые паруса, оживлялся голосами лес, вырастали из-под снега хутора, даже целая дворянская усадьба. Эжен иногда ездил туда чаёвничать - в память об Айрин, которая с особым трепетом относилась к хозяйке-старушке. Она неизменно жаловалась на духоту и вспоминала давние времена.

Сегодня Эжен вернулся домой сразу, как проверил ловушки: не хотел оставлять больную надолго одну. Убедившись, что та спит, присел рядом и начал распутывать иллюзию. Сейчас, днём, после отдыха, это давалось легче, и вскоре маг пристально всматривался в совершенно не похожее на прежнее лицо. Нет, девушка не преступница: у таких лица злые, а у этой будто у ребёнка, сразу видно, добрая, открытая. Рыжая под красным париком, как и положено ведьме, но по всему видно, не кудесница леса, а выпускница магического заведения. От кого же она бежала в вечернем наряде? И наверняка некуда идти, придётся приютить. Эжен хмыкнул: давненько он не приводил ночь под одной крышей с женщиной! Но прежде эти ночи носили романтический характер, а теперь, видимо, стареет, раз готовит для девушки микстуру и думает о том, что бы приготовить на обед. Признаться, маг даже обрадовался незнакомке: отвлечёт от дурных мыслей. В одиночестве всегда приходят химеры прошлого. С магиней же всегда найдутся общие темы для разговора.

Поставив тушить одного из зайцев, Эжен взболтал микстуру и на мгновение накрыл ладонью. Лёгкое свечение окутало бутылочку, свидетельствуя, к силе трав примешались чары. Маг довольно крякнул и убрал ладонь. Она всё ещё светилась, кожу слегка покалывало. Раньше, в той, городской жизни, ещё до Айрин, Эжен благополучно похоронил знания по лечебной магии, в этой, сельской, пришлось вспомнить. Не будучи целителем, ему часто приходилось лечить крестьян или хотя бы облегчать страдания. Вот Айрин, та умела лечить, это у неё в крови. Эжен вздохнул. Не уберёг, клялся, а не нашел. И предательский ветер замёл следы, будто унесли на серых спинах по лунной дорожке оборотни. Маг побывал и у них, но вожак, или князь, как величали правителя местные, выслушал и ушёл, не проронив ни слова. Значит, либо не знал, либо не хотел говорить. Эжену повезло, что князь вообще снизошёл до встречи. Наверное, сказалось особое положение мага: он ведь не простой человек, да и Айрин частенько гуляла в компании юных оборотниц. Они принимали её, учили разным секретам. Эх, найти бы хоть одну мохнатую подружку!