Папа пришел в себя на рассвете, когда луч утреннего солнца скользнул по его подушке и упал на лицо. Бывший хассар Айгора открыл глаза, взглянул в белоснежный потолок, а затем стремительно повернул голову и посмотрел на меня. Несколько секунд он только смотрел, а потом произнес:

— Кира…

— Привет, папа, — отозвалась я, поднялась со стула и подошла к нему.

Агарн МакВаррас постарел. Постарел за одну ночь. В черных волосах, которые еще вчера были цвета воронова крыла, засеребрилась седина, под глазами залегли тени, на властном лице сейчас отчетливо были видны морщины, и все же он оставался могучим сильным воином, наверное, единственным на Иристане, кто уделал меня подчистую.

Отец пристально смотрел на меня, я улыбнулась в ответ.

— Могла бы и убить, — тихо произнес он.

— Не могла, — возразила я, — ты мой отец.

Он что-то прохрипел, силясь сказать, но затем:

— Твой отец Хашшар дас Шахрэа, Киран, я — воин, я никогда не поступил бы так с твоей матерью, если бы не он.

Услышать такое оказалось неимоверно больно. То есть мама меня не хотела, папа меня не хотел, и вообще если бы не энергетический глист, в смысле высокоорганизованный паразит шейс, меня бы не было. Обидно!

— Единственное, — продолжил Агарн МакВаррас, — что я совершил вопреки его приказу, так это отправил тебя и Киару прочь с Иристана…

Несмотря на все обуревавшие меня чувства, я прошептала:

— Очень благодарна тебе за это.

Папа молча накрыл мою руку своей широкой ладонью и добавил:

— Я совершил лишь одну страшную ошибку в своей жизни, дочь, но сейчас, глядя на тебя, я понимаю — это был дар, дар небес.

Я грустно улыбнулась, а папа продолжил:

— Каждый раз, глядя на маленькую тебя, мне хотелось обнять, поиграть с тобой, даже поговорить, но я не мог…

Его голос оборвался, а у меня снова глаза наполнились слезами, которые я, как ни пыталась, не смогла сдержать. И когда одна слезинка сорвалась с ресниц и побежала по щеке, отец, глухо простонав, сказал:

— Лучше бы ты убила меня, дочка.

Торопливо вытерев глаза, я внесла другое предложение:

— Давай так, пап, ты сейчас приходишь в себя, потом возвращаешься в хассарат, бьешь морду дедку МакОрату, он меня, между прочим, в живот ударил больно, потом становишься хассаром, причем самым лучшим хассаром на Иристане! Что скажешь?

Отец ничего не ответил — он потрясенно и явно не веря собственным ушам смотрел на меня. Он…

— Пап, — я шмыгнула носом, театрально, но скорее пытаясь скрыть горечь, — пап, а кто, если не ты? Серьезно, больно ударил, если бы не гелликс, я бы на месяц слегла точно.

И впервые в жизни я увидела, как отец улыбнулся. Без насмешки, без сарказма, просто чисто по-человечески мне улыбнулся и пообещал:

— Я отомщу за тебя.

Победно хмыкнув, я, взяв его за руку, уселась на край постели и начала перечислять: кто, за что и когда меня обидел с детства и до сих пор. Я рассказала даже о той драке в младшей школе, после которой у меня были выбиты два молочных зуба. А папа лежал и слушал краткий пересказ всей моей жизни, и наверное, я впервые вообще ябедничала.

Эран, правда, попытался испортить момент:

«Сердце мое, с МакОратом я разберусь сам».

И он, конечно, всю ночь провел рядом со мной, точнее, спал на второй больничной койке, чтобы меня одну не оставлять, и вообще Эран потрясающий мужчина, но я все равно капризно ответила:

«Ни атома, любимый. У меня теперь папа есть, вот пусть за все мое детство и отрабатывает!»

Но если откровенно — я была счастлива. У меня теперь было все — любимый мужчина, счастливая мамочка, обожаемый и потрясающий братик, племянники и, наконец, самый настоящий отец, а то я по жизни Мике завидовала.

К тому моменту, как отец бросил вызов МакОрату и вернул себе хассарат, я уже находилась на Гаэре и сдавала зачет по боевым искусствам мастеру Лоджену. Провалила, кстати, пришлось пересдавать. Зато бой папы и дедка МакОрата мне заснял и прислал Риган, за что я ему была очень благодарна, во-первых, потому что приятно оказалось посмотреть, как папа тар-эну навалял, а во-вторых, потому что два папиных приема я потом использовала против Лоджена и зачет все-таки сдала.

Да, я вернулась на Гаэру, и мне непросто далось это возвращение. Эран был против, но я ему честно призналась, что у меня есть свои цели в жизни, и если я их не достигну, я никогда не успокоюсь. И быть может, потому что я действительно стала его сердцем, а возможно, из-за того, что Гарданг повлиял, но скорее всего из-за того, что порталы шейсов, а следовательно, полная свобода перемещений, оказались мне доступны, Эран меня отпустил. Меня, Икасика и левого — вторая тень Нрого очень просилась с нами, а я левого полюбила, так что на Гаэру мы вернулись вчетвером — я, Икасик, левый и Дейм, который после лечения в тарском подобии гелликса был как новенький.