Они вообще хорошо жили. Станислав много работал, добился больших успехов, перебрались в столицу. Купили большую, хорошую квартиру в престижном районе. Да и в личных делах тоже наладилось. Та эмоциональная встряска, которую он получил тогда, видимо, помогла расставить все по своим местам. И он перестал гоняться за прошлым, понял, что его все равно не вернуть, а можно еще и настоящее, и будущее потерять. Потому он, наконец, обратил свое мужское внимание на жену. И им даже было хорошо, и ей, и ему. А если лучше все равно уже никогда не будет, зачем менять женщин? Славик жене теперь не изменял, почти. Ну иногда, так, когда совсем прижмет... Но любовниц больше не заводил. И про Машу они, словно по какой-то негласной договоренности, больше никогда не вспоминали.

Славик сидел рядом с Олей на диване, обняв руками ее уже солидный живот. И тут в новостях стали показывать интервью, которое давала Мария Борщевская. Комментатор сначала вещал о ее вкладе в фонд развития Университета в родном городе, потом рассыпался в реверансах по поводу ее карьеры в концерне NN..., потом пошли вопросы гламурные личного характера:

– Мария Владимировна, вы ведь замужем за племянником NN..., он занимает такой высокий пост, скажите, не трудно быть женой человека, занимающего такую должность?

– Нет, - Мария Владимировна ровно улыбнулась, словно отгораживая свой личный мир от нездорового любопытства СМИ, - потому что я замужем не за должностью, а за человеком.

Взглянув на мужа и увидев, что он просто впился в экран, Ольга выключила телевизор и попыталась выбраться из кольца его рук. А он обнял ее крепче и сказал:

– Я с тобой, Оля, с тобой. Успокойся, Олюшка, перестань.

Успокоилась.

Только она всегда это за ним замечала. Он словно спрятал в душе комнатку за тайной дверью, за которой запер самое сокровенное. Он иногда уходил туда, в свое счастливое и беззаботное прошлое, которое у него ассоциировалось с теми годами, когда Машка была рядом. Ольга всегда знала про эту самую дверцу в его душе, и она ненавидела ее, потому что ей за ту дверь ходу не было. Но он всегда возвращался. Ее Славик всегда возвращался к ней из своих воспоминаний.

А раз он все-таки с ней, значит, она считала себя счастливой.

***

Федор построил ей дом, как и обещал. На лето они приезжали туда всем семейством. Сейчас у Маши гостили Федина бабушка, свекровь и Циля с Нюмой.

Небольшая, элегантная, простая по форме, белоснежная вилла стояла прямо у кромки частного пляжа. На пляже в шезлонге сидела Циля, а рядом в песке копошились детишки. Мальчик и девочка. Прабабушка Рита на минутку зашла в дом, принести бутылку с соком. Нюма сидел рядом.

– Нюма! Нюма, позови Риту! Нюма, он опять потащил песок в рот! Федечка с Машей убьют нас, если с ребенком что-нибудь случится!

Нюма со спокойной улыбкой наблюдал за тем, как малыши лепят из песка куличики.

– Нюма! Ты слышишь меня! Нет, этот человек меня совершенно не слышит, так невозможно жить! Нюма, ну сделай же что-нибудь!

Троица ребят, которые сопровождали стариков повсюду, и были даже не столько телохранителями, сколько почти членами семьи, давились от сдерживаемого смеха, стараясь не высовываться из-за высоких олеандровых кустов. Никому не хотелось попасть под раздачу.

Мария с Фединой мамой сидели под зонтом на террасе, увитой розами. Маша улыбалась, глядя вниз:

– У Наума Ицхаковича железные нервы...

– Это что, силы у Цили уже не те. Видела бы ты ее, когда Федя был маленьким.