– Ты чертовски красивая.

Я улыбалась.

– Ну, попадались мне мужчины подурнее тебя.
– На фоне окружающей белизны синева в его глазах казалась ещё более пронзительной, улыбка - просто бесподобной.

– Да неужели?
– Свободной рукой он принялся меня щекотать, заставив визжать от хохота.

– Зря я призналась, что боюсь щекотки! – извивалась я, пойманная в ловушку.

– Как будто я сам об этом в конце концов не узнал бы.

В конце концов? Сколько же, сколько ещё?

Вскоре прикосновения стали не такими шутливыми. Его губы завладели моими. Язык проник в мой рот, и поцелуй углубился, сделавшись требовательным...

Вдруг он отстранился.

– Что такое?

Встав на ноги, он помог мне подняться.

– Нас ждут.

Он отряхнул с моей спины снег, затем одёрнул куртку, чтобы скрыть эрекцию.

Взявшись за руки, мы пошли по тропинке, огибающей лес.

– Куда мы идём?

От гостиницы мы удалялись, слегка поднимаясь в гору.

– Терпение, solnyshko.

– Что такое сол-нуш-ка?

– Ласковое слово. Тебе пора начать учить русский.

У меня рот открылся. Зачем? Разве что...? Спокойно! И всё-таки, я уже собиралась попросить его объяснить, что он имеет в виду, как вдруг заметила впереди конюшню. Это было огромное строение со стенами, выкрашенными в красный цвет. Вокруг располагались загоны.

– Ой! Можно зайти в конюшню?

– Полагаю, да.

Мы подошли ближе.

– А лошадку можно будет погладить?
– Мои глаза широко раскрылись.
– Я.. их... слышу, Максим. Я хочу погладить всех лошадок!

Он посмеивался, открывая дверь и приглашая меня внутрь.

– Слышишь, значит?
– В воздухе пахло овсом и кожей.
– Мы будем кататься.

– En serio?– Я захлопала ладонями в варежках.

– Посмотри-ка, как ты оживилась. Моя Katya частному самолёту предпочитает снег, а драгоценностям - поездку верхом.

Я по-прежнему радовалась, когда он называл меня его Katya.

– Кататься я не умею, ну и наплевать, - смеясь, сообщила я.
– Передай мне шлем, Ruso - и давай это сделаем.

Он улыбался.

– Мы поедем вместе. Здесь используют западный стиль, так что ты поедешь со мной в одном седле.

– Куда мы поедем? В ледяную хижину? На Северный Полюс? Туда, где сенбернары носят бочонки с бренди?

Он засмеялся, обнимая меня за талию.

– Недалеко. Ты только попробуешь, что это такое, иначе все выходные будешь передвигаться с трудом.

Я вздернула бровь.

– Не сдерживайся ради меня. Уже неделю я объезжаю тебя, как строптивого жеребца, по меньшей мере, дважды в день.

Именно в этот момент появился работник конюшни.

Он откашлялся, залившись краской даже сильнее, чем я. Он вёл за поводья самую прекрасную гнедую лошадку в мире!

– Как её зовут?
– я подошла её погладить.

– Каштанка, мэм, - ответил мужчина.

– Ну конечно!
– Чудо!

Максим обсуждал с конюхом маршрут и достопримечательности; я их не слушала, потому что была полностью поглощена лошадью, гладила её, называла разными ласковыми словами: "Poni bonita. Mi yegua casta~na. Yeg"uita . . ." Милая пони. Моя гнедая кобылка. Лошадка.

Максим повернулся ко мне.

– Готова?
– Он обхватил меня за талию.
– Тогда наверх.
– Подсадив меня в седло (которое оказалось куда выше, чем я думала), он сам уселся сзади. Уместились идеально.

Обняв меня, он взялся за поводья. Щелчок языком - и мы выехали из конюшни. Моя первая настоящая верховая прогулка! Я наслаждалась окружающими запахами: одеколон Максима с нотками сандала, кожаное седло, непривычный запах лошадиной шёрстки.

Он направил Каштанку по тропинке вглубь леса.

Я погладила лошадиную гриву:

– Ты ловко управляешься.

– Это очень спокойная кобыла, как раз для неспешной прогулки. В России моя конюшня полна норовистых жеребцов, и всех их можно гладить.

Зачем он мне это говорит?

– А ещё шкаф, полный надувных кукол - ты сам признался. Pervertido.

Он куснул меня за ухо.

– Вот нахалка.

– Не могу поверить, что еду на лошади. По сказочному лесу Деда Мороза.

– С тобой зима мне почти снова нравится, - сказал Максим.
– Верховая езда и снег - то, что ты впервые испытала именно со мной. И ты тоже заставила меня испытать кое-что впервые.