Мойра замялась.

— То же самое — что?

Она нахмурилась.

— Не знаю. Вообще-то, если подумать, вы ничуть не похожи, но… Просто какое-то чувство… Чем-то он мне тебя напоминает. И отчасти — Дюка Логана. Уверена, что и у него немало таких же шрамов. Берегись его.

Она потянулась ко мне через столик.

— Видишь, я все же стала доносчицей, чуть-чуть, да?

После обеда мы совершили турне по заведениям для игр. Ее пристрастием оказалась рулетка, что меня с моим слабым соображением вполне устраивало. Я никогда не мог освоить как следует все эти более сложные способы проигрыша денег — например, кости. Я вообще не получаю удовольствия от игры, в которой теория вероятности против меня, — я, конечно, имею в виду игры на деньги. Я сделал несколько ставок, убедился, что не в этот вечер я стану богачом, после этого просто следовал за девицей, наблюдая, как моя спутница швыряется деньгами.

Ее мотовство меня не беспокоило, но она стала много пить, а я отнюдь не был уверен в том, что в столь юном возрасте она знает свои возможности в этом отношении. Я подумал, не предложить ли ей снизить темп, но почувствовал, что моя дама только и ждет, когда я начну играть роль строгого родителя, чтобы сообщить, что она — не юная девица и уж во всяком случае не моя юная девица, а ее способности к поглощению алкоголя — не моего ума дело. В таком возрасте все они чертовски чувствительны к покушениям на их недавно обретенную независимость. Поэтому я держал язык за зубами и пил вдвое меньше ее, чтобы хотя бы один из нас, когда придет время, оказался в состоянии найти путь домой.

— Мэтт, — резко окликнула меня Мойра. Дело было под самое утро.

— Да, милочка?

— Там, у колонны. Мужчина в темном костюме. Я так и думала, что мы на него наткнемся, если пошатаемся достаточно долго по городу.

Я не повернул головы. Взяв в руку ее белую сумочку, я вытащил из нее сигарету и зажигалку с инициалами. Затянувшись и пустив струйку дыма, я засунул сигарету в губы девушке.

— Благодарю, бэби, — сказала она, — Видишь ты его?

В зеркальце на крышке сумки я уже обнаружил субъекта, на которого Мойра обратила внимание.

— Вижу, — ответил я.

— Это он.

Она могла и не пояснять. Я смотрел на Мартелла. Как обычно, фотография и словесное описание мало чем походили на оригинал. У него были густые черные блестящие волосы, зачесанные назад с высокого лба, большой рот с толстыми чувственными губами — тут я вспомнил слабость Мартелла к женскому полу, которая дважды обошлась ему служебным взысканием.

Как и сказала Мойра, на нем был темный костюм — и мало на ком еще в этом огромном зале. На глазах — темные очки. Но это не имело ни малейшего значения: он мог бы надеть маску, а я все равно узнал бы его. Со временем просто начинаешь чувствовать присутствие коллег по профессии.

— Если бы вы работали в преступной организации, — говорил Мак, — вас бы называли боевиками… «Устранители» — хорошее слово…

Мартелл играл сразу обе эти роли, доказывая тем самым, что между ними мало разницы.

Я заметил, что он, следуя своему образу телохранителя Фредерикса, носил пистолет под мышкой. Судя по его досье, он был ловок в обращении с ним, по крайней мере настолько, насколько позволяла оснастка. Впрочем, это не имело значения. Мы не очень-то стремимся к схватке лицом к лицу. Если наступит момент, когда ему потребуется пистолет, чтобы иметь дело со мной, у него будет времени сколько угодно или вообще ни одной секунды.

— Очень приятная личность, — заметил я, защелкивая замочек сумки и возвращая ее владелице. Тут мне потребовалось сделать над собой некоторое усилие, так как я сидел к Мартеллу спиной и теперь не мог видеть его в зеркальце. Я невольно пожалел, что оставил свой 38-й в мотеле. Есть только один ответ для человека, хорошо владеющего пистолетом, и это — другой пистолет. Там, за океаном, в таких вещах разбираются не очень, если считают ручным оружием любое более или менее короткое ружье, их иногда (кто бы мог подумать?) выпускают даже со складным прикладом. В отличие от нас, в Европе нет давних, почтенных традиций по части действительно ручного оружия — пистолетов и револьверов. Но Мартелл достаточно долго разыгрывал в Штатах роль гангстера, чтобы к настоящему времени полностью акклиматизироваться.

— Давно он на службе у твоего отца? — спросил я.

— Не знаю, — ответила девушка. — Думаю, не очень давно, но он уже был здесь, когда я вернулась из… Не приставай, Мэтт. Я показала тебе его только потому… ну только потому, что в нем есть нечто такое, что меня до дрожи пугает.

— Да, — сказал я, — Знаю. Он напоминает тебе меня. От этого задрожит кто угодно.

Мойра состроила гримасу и попросила:

— Принеси мне выпить, бэби.

Я колебался. Голос звучал еще достаточно твердо, но по глазам было видно, что выпила она уже немало. Прическа, как и следовало ожидать, не выдержала испытаний и слегка растрепалась, но словно бы от ветра и очень мило. В других же отношениях моя дама выглядела вполне прилично. Но я не был уверен в том, что еще одна порция виски не окажется решающей, и не имел желания это выяснять. Трудно сохранить свои чувства к девушке, когда вам довелось приводить ее в порядок после пьянки.

Впрочем, она не была мне ни женой, ни дочерью, и я даже затруднялся назвать ее моей девушкой. Поэтому я пошел и принес ей виски, заметив по пути, что Мартелл исчез. Едва ли он мог меня узнать, если только не получил недавно соответствующей информации. Там у них еще не могло быть на меня подробного досье, так как я всего лишь год назад вернулся в организацию, а Мартелл уже давным-давно не рылся в архивах своего Центра. Он, конечно, пригляделся ко мне — это входило в его обязанности как Фенна: следить за субъектами, увивающимися вокруг дочери босса.