– Ставка пять и восемь десятых миллиона, два...

Последний шанс. Я вскакиваю на ноги.

– Шесть миллионов, – объявляю я дрожащим голосом.

Все смолкают. Даже аукционист выглядит удивлённым. Но он берёт себя в руки и с кратким кивком произносит:

– Шесть миллионов раз...

Эндрю бросает взгляд на своего друга, вскинув брови.

– Шесть миллионов два...

Друг Эндрю качает головой, а следом за ним и Эндрю качает головой аукционисту.

– Продано! За шесть миллионов долларов. – Аукционист стучит своим молоточком, и зал аплодирует. Моё сердце колотится в ушах, а тело охватывает предобморочное состояние. Я только что перебила у Эндрю Тейта подлинное полотно Рубенса за долбанных шесть миллионов долларов. А Чарльза нигде не видно.

Ты что, блин, издеваешься надо мной?

Я рада, что на мне надето чёрное, никто не заметит, какая я потная и нервная. Обессиленная, я хочу утонуть в своём кресле, но люди хлопают и смеются. Я чувствую, как в воздухе завис вопрос: кто эта девушка?

– На этом программа нашего сегодняшнего вечера завершена.

Голос аукциониста тонет в какофонии разговоров в зале.

– Беннет! – один голос прорезается сквозь шум. Я съёживаюсь. – Грэйс Беннет!

Лидия в ярости и как ураган несётся ко мне сквозь толпу.

– Какого чёрта ты вытворяешь? – шипит она.

– Это не моя табличка, – заикаюсь я, и моё лицо вспыхивает. – Я…

– Это не игра, юная леди, – она вне себя от злости. – Если ты думаешь, что можешь просто заявиться сюда и опорочить эту компанию…

– Ты её заполучила? – Сент-Клэр появился у моего локтя.

Лидия останавливается.

– Что?

Киваю, затем с усилием сглатываю.

– За шесть миллионов. Это, эмм, хорошо?

Я вся подобралась, но лицо Сент-Клэра озаряется мальчишеской улыбкой, и он практически вопит:

– Да! – он смеётся и неожиданно подхватывает меня, начиная кружить. – Не могу поверить, что ты это сделала! Я был уверен, что Тейт собирается перебить мою ставку на этом лоте.

– Он почти это сделал, – признаюсь я, а мой пульс растёт от разливающегося по телу чувства облегчения. – Но я вступила в последний момент, и он отступил.

Сент-Клэр смеётся и ставит меня на пол.

– Боже, хотел бы я посмотреть на его лицо в тот момент.

– Вы можете посмотреть сейчас, – я улыбнулась, указывая на другой конец зала. Тейт, нахмурившись, направлялся к выходу.

– Нужно брать тебя с собой на все аукционы, – усмехается Чарльз, всё ещё прижимая меня. – Ты – мой счастливый талисман.

Моя голова кружилась от его прикосновений, от его близости, от счастья в его глазах.

– Я просто сделала то, что вы мне велели.

– Что он сказал тебе сделать? – спросила Лидия, её лицо озаряется пониманием происходящего. Она поворачивается к Сент-Клэру. – Вы попросили её участвовать в торгах вместо вас?

– Да, и она великолепно справилась, – он сжимает мою руку, и я чувствую, как вверх по руке бегут мурашки. – Спасибо.

Лидия игнорирует меня.

– Престижное приобретение, мистер Сент-Клэр, – говорит она, и ещё несколько человек окружают нас, чтобы тоже поздравить его, тем самым оттеснив меня в сторону.

Белые лилии в вазах начали немного сникать, стулья больше не стоят ровными рядами. Группа людей, столпившихся вокруг Чарльза, взрывается хохотом, но он не смотрит в мою сторону. Я не хочу задерживаться здесь, на краю толпы, так что направляюсь назад в холл. Это была самая длинная из всех рабочих смен в моей жизни, и я готова отправиться домой.

Я иду по мраморному полу в сторону выхода, когда кто-то похлопывает меня по плечу.

– Опять пытаешься сбежать от меня? – низким голосом произносит Чарльз, его британский акцент чётко выражен. Он скользит пальцем вниз по моей руке и слегка поворачивает меня лицом к себе. – Ты должна позволить мне как следует поблагодарить тебя за сегодняшний вечер.

Я улыбаюсь, думая о способах, которыми его великолепное тело может меня отблагодарить, и надеясь, что на моём лице не отразятся эти мысли. Или, может, надеясь, что они чуток отразятся.

– Что вы имеете в виду?

– Ужин? Завтра вечером?

Мне хочется спросить, не свидание ли это, или и впрямь лишь благодарность, но осознаю, что на нас смотрят – красавец коллекционер произведений искусства и неловкая ничтожная девчонка в не-брендовом платье.

– Конечно, – говорю я. – Обязательно.

Он отбрасывает со лба прядь тёмных волос и сияет.

– Отлично. В восемь вечера. Ресторан «Хаккасан»22 на Юнион-Сквер. – Я киваю, и он целует меня в щёку. Даже когда он уже отстранился, я всё ещё ощущаю это прикосновение. – Тогда увидимся, – говорит он и уходит, в то время как я застыла на месте и стараюсь отдышаться.