Только в Лк. приводится эпизод с благоразумным (покаявшимся) разбойником, висящим на кресте рядом с Иисусом (23, 39-43). Даже на Кресте Иисус проявляет милость и сострадание и дарует прощение (ст. 43).

Наконец, главное общее требование Нагорной проповеди по Мф. 5, 48: «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» в Лк. принимает такой вид:

Будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд (6, 36).

Иначе говоря, совершенство, в котором ученик призван уподобляться Богу, есть ни что иное, как милосердие (милость).

Милость к заблудшим (блудный сын), страдающим (прокаженный или попавшийся разбойникам), отверженным (мытарь), осужденным (разбойник на кресте), скорбящим (наинская вдова) — милость, которая была содержанием проповеди и служения Иисуса, есть Его со– страдание по отношению к ним. Вот почему Лк. оттеняет в служении Иисуса моменты со-страдания. О пути же Самого Иисуса еще задолго до Голгофы св. Лука повествует как о шествии к страданиям:

Только в Лк. говорится, о чем беседовали Моисей и Илия с Иисусом, преобразившимся на горе:

Они говорили об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме (9, 31).

Большая половина служения в Галилее описана как долгий путь в Иерусалим (см. 9, 51) под знаком грядущих страданий.

Иконописным символом св. Луки является телец — жертвенное животное, символ жертвенности.

«Мысль о спасении язычников есть доминирующая мысль в Истории Луки» [774] .

Добавим, речь идет не о язычниках как таковых, а обо всех людях, всех народах — спасение касается не только Израиля (хотя его начальная роль не оспаривается), но и всех, кто до этого был вне народа Божия. Эта двучастная модель — «Израиль и язычники» — обозначена почти сразу, в прологе, в песни праведного Симеона:

30 ... спасение Твое, 31 которое Ты уготовал пред лицем всех народов (law=n — народов) 32 свет к просвещению язычников и славу народа (laou=) Твоего Израиля (2, 30-32) [775] .

Распространение Благой вести «во всех народах, начиная с Иерусалима» (Лк. 24, 47) и есть та перспектива, которая постепенно разворачивается в писаниях св. Луки. Весть осваивает все новые и новые пространства, порой преодолевая различного характера сопротивления — от закоснелого иудейского партикуляризма до насмешливого скептицизма самоуверенной интеллигенции, как в Афинах. То и другое порой с определенной долей иронии описано в Деян. Вот, например, как кратко, но проницательно охарактеризованы афиняне:

Афиняне же все и живущие у них иностранцы ни в чем охотнее не проводили время, как в том, чтобы говорить или слушать что-нибудь новое (Деян. 17, 21).

Отсюда отчасти понятной становится их глухота к подлинно новой, Благой вести.

В Деян. мы черпаем много конкретного исторического материала, связанного с преодолением ига законнического иудейского сознания (см. видение ап. Петра в Деян. 10; апостольский собор в Иерусалиме в Деян. 15 и др.).

Можно сказать, что Деян. — книга, описывающая, как Благая весть не без препятствий выходит за пределы Израиля, чтобы стать достоянием язычников. Своеобразным итогом звучит один из последних стихов Деян., где приводятся слова ап. Павла:

25 Хорошо Дух Святый сказал отцам нашим через пророка Исаию: Пойди к народу сему и скажи: слухом услышите, и не уразумеете, и очами смотреть будете, и не увидите. 27 Ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их. 28 Итак да будет вам известно, что спасение Божие послано язычникам: они и услышат (Деян. 28, 25-28).

Как и в случае с Мк. (см. § 42. 5), интересно обратить внимание на географию событий, описываемых в Лк. и Деян. — точнее, на богословский смысл географии. Это как раз один из тех аспектов, которые заставляют рассматривать обе книги св. Луки в их тесной взаимосвязи. К тому же подобный географический подход снимает вопрос о якобы необъяснимо «неожиданном» окончании (обрыве?) повествования Деян.

Итак, Благая весть начинается в Израиле. Вот почему географическим центром Евангелия в Лк. является Иерусалим — этим центром истории спасения Святой Город был в Ветхом Завете. Говоря еще точнее, центральной точкой является Иерусалимский храм — средоточие Присутствия Божия среди Его народа, а потому это сердце Израиля до Христа и во время Христа.