– Да, Мейвнс, ты живешь полной жизнью. Хотела бы я обладать твоей

уверенностью.

– О чем ты говоришь, милая! О каком недостатке уверенности может идти речь?

Как ты думаешь, где был бы без тебя

мистер Макс Галлахер? Плавал бы в безвоздушном пространстве, вот где. И кто

осмелится усомниться в том, что ты со

своими роскошными вьющимися волосами - сногсшибательна?

– Вьющимися волосами?
– Эбигейл не поняла, о чем толкует Мейвис, пока не

подняла руки и не нащупала завитки,

штопором вставшие вокруг лица, словно их взметнул ураган: волосы вились у нее

так буйно, что каждые несколько недель,

во время стрижки, приходилось их вытягивать; должно быть, в последний раз она

забыла попросить об этом своего

парикмахера.
– Неудивительно, что они доставляют мне в последнее время столько

хлопот, - рассеянно пробормотала

Эбигейл себе под нос.

Чтобы снова привлечь ее внимание, Мейвис наклонилась над столом.

– Милая, твоим волосам нужно вырваться из заточения, как и тебе самой. Ты

должна танцевать. Двигаться. Отнесись к

этому серьезно. Скажи мне правду: у тебя был когда-нибудь мужчина?

– Кто?

– Себя в пример не ставлю, но ты ведь вообще не знаешь, кто такие мужчины.

– Нет, знаю, и у меня был мужчина, тебе это известно.

– Ты в этом уверена?

– Ну разумеется, у меня были мужчины! Если бы я получала по пять центов за

каждого...

– У тебя их было бы уже целых десять, да?
– перебила Мейвис, склонив набок

голову.

– Вроде того.

В сущности, подруга даже завысила счет, и это было печальным комментарием к

личной жизни Эбигейл. Глядя на свой

обед, она почувствовала кислый привкус во рту и вспомнила о долгих годах,

положенных ею на алтарь "Галлахер-групп".

Можно сказать, что Эбигейл пожертвовала личной жизнью ради работы, но до сих пор

ни разу об этом не пожалела... до сих

пор.

– У меня во рту какой-то противный вкус, - призналась Эбигейл.
– Но это не

из-за сандвича. Я поняла, почему Макс...

мистер Галлахер...
– Мысленно она называла его Максом, но вслух всегда говорила

"мистер Галлахер", быть может,

потому, что он называл ее "мисс Гастингс".
– Я поняла, почему босс хочет так

спешно жениться. Если он этого не сделает,

то будет вынужден навсегда оставить кубок у Джеффа.

– О мужчины!
– презрительно вздохнула Мейвис.

– У них с Джеффом есть список качеств идеальной женщины.
– Эбигейл пожала

плечами.
– Кроме всего прочего, они

хотят, чтобы она была спортсменкой суперкласса, с которой можно в свободное

время играть в футбол. Ты себе можешь

такое представить?

– Вообще-то да.
– Мейвис примостилась на краешке стола, явно готовая

поделиться своими познаниями мужской

натуры.
– Мужчины очень серьезно относятся ко всем этим спортивным трофеям,

командной символике и тому подобному.

Ты же знаешь, как они перед важными играми стараются украсть друг у друга

талисманы. Готовы на все, чуть ли не жизнью

рисковать - только бы выиграть. А знаешь ли ты, что символизирует этот кубок?

Эбигейл смущенно попыталась выразиться поприличнее:

– Мужской член?

Мейвис расплылась в улыбке:

– Молодец! Но знаешь ли ты, что для них и автомобиль - это пенис, и работа -

пенис, и кредитная карта...
– Она

сделала паузу, но, не дождавшись ответа, продолжила: - Правильно! В жизни

мужчины все есть отражение его мужской

силы, и ему приходится постоянно доказывать свою силу. Но не нам, а другим

мужчинам. Бедняги всю жизнь играют в игру

под названием "мой-больше-чем-твой" - точь-в-точь как бараны с огромными рогами,

которые бодаются друг с другом,

чтобы завоевать маленькую самочку.

– Но Макс и Джефф не бараны с рогами. Им уже по сорок.

– Конечно, но мозги у них, как у двадцатилетних, а их гениталии и вовсе

никогда не позволят им перейти рубеж

тринадцатилетия. Ты знаешь, почему мужчины дают своим пенисам клички?