— Господин Ферн, оставьте ребенка в покое!

— Никакой я не Ферн!

Уничтожающий взгляд.

— Я не имею ничего общего с тем Ферном!

— Как же… уж мы-то вас хорошо знаем…

Встав с кресла, шагаю к ней.

— Идем! — говорю я, схватив ее за руку. Она покорно идет за мной. Видно, испугана не на шутку. Уверена, что сейчас начнется скандал. Выпроваживаю ее в прихожую. Самое место ей в большом шкафу, что стоит под лестницей. Беру табуретку, ставлю в шкаф. Отлично, внутри проведен свет. Вталкиваю экономку в шкаф. Запираю за ней дверцу. Иду назад. По дороге подбираю журнал. Возвращаюсь, сую его экономке. Та словно окаменела от страха. Сидит в шкафу не шевелясь. Возвращаюсь к Лине. Она глядит на меня широко раскрытыми глазами.

— Ну, Лина, развеселись!

Она все так же глядит не моргая.

— Послушай, гляди веселей… Я никого не трону!

— Что ты сделал с тетушкой Хансен?

— Запер в шкаф! Ненадолго!

— Зачем ты это сделал?

— Надоело с ней препираться!

— Она боится темноты!

— Но ведь в шкафу свет!..

Лина вздыхает… Замыкается в своей скорлупе. Она словно застыла на месте. Взгляд прикован к полу. Носком туфли она по-прежнему водит по рисунку ковра.

— Присела бы на минутку!..

— Мне и так хорошо!..

— Я хочу с тобой поговорить!

— О чем же нам говорить?

— Скажи, что за человек твой отец?

— Мой отец ты!

— Ну и как, любишь ты меня?

Молчание. Чуть погодя:

— Может, выпустим тетушку Хансен?

Я запутался в сетях прошлого.

— Как, по-твоему, мог бы Мартин Ферн запереть ее в шкаф?

— Конечно, мог бы!

— Что ты о нем думаешь?

— Как-то раз ты подарил мне велосипед.

— Молодец Мартин Ферн! А ты уверена, что он — это я?

— Конечно!

— Значит, все ясно.

— Что ясно?

Она удивленно глядит на меня. Для нее и в самом деле все ясно и просто. Я не в силах пробить окружающую меня стену.

Тетушка Хансен стучит в дверь платяного шкафа. Сначала робко, потом все смелее. Она громко вопит: «На помощь!» Убеждаюсь в своем бессилии.

— Лина, я хочу говорить с тобой…

— Позволь мне выпустить тетушку Хансен!

Она все так же водит носком туфли по узору ковра.

Фру Хансен шумит. Барабанит в дверь табуреткой. Визжит, словно свинья, которую волокут на убой.

Иду к шкафу. Кричу на нее, как прикрикнул бы Мартин Ферн. Ярость клокочет у меня в груди. Ага, приятель, решил все-таки показаться во всей красе? Забавно. Красноречиво убеждаю тетушку Хансен заткнуться, а не то, говорю, я спалю дом.

Звонок в дверь. На пороге соседка.

— Что-нибудь случилось у вас, господин Ферн?

— Нет, что могло случиться?

— Мне показалось, я слышу…

Фру Хансен с визгом стучится в дверцу шкафа.

— Мы просто играем, — поясняю я. — Играем в волшебника и злых духов…

— В злых духов!

— Ага, мы играем в возвращение Мартина Ферна.

Соседка поворачивается и уходит. На лице ее недоверие. Сейчас она пойдет к себе, усядется в кресло и начнет размышлять, как ей быть. Столько всего рассказывают про выходки умалишенных! Да и вообще, когда муж после долгой отлучки приходит домой… Еще немножко — и она позвонит в полицию.

Я отпираю шкаф. Объявляю фру Хансен: ей предоставлена свобода при условии, что она будет молчать. Ее испуг просто смешон.

Вдвоем мы возвращаемся в гостиную.

— Посмейте только тронуть ребенка! — говорит она.

— Я никого не собираюсь трогать!

Лина сидит на самом краю кожаного кресла. Тонкие ножки вытянуты вперед. Она не поворачивает головы, когда мы входим.

— Ну вот я и выпустил фру Хансен из шкафа! Ты довольна?

Никакого ответа.

— Ты довольна? — громко вопрошаю я.

У обеих каменные лица. Что бы я ни сделал, что бы я ни сказал — все равно я останусь Мартином Ферном.

— Хочешь, я вернусь домой и буду жить здесь с вами?

Напряженная тишина.

Наконец фру Хансен не выдерживает:

— Я говорила госпоже Ферн. Я ей предсказывала, что все это плохо кончится. Уж сколько раз так было. Я все сказала госпоже…

— Замолчите вы наконец! — кричу я.

Она испуганно смолкает.

— Никакой я не Мартин Ферн…

Ответа нет.

— Никакой я не Мартин Ферн! — кричу я. — Мне он так же противен, как вам!..

Фру Хансен снова встает на караул у входа.

Кто-то толкает дверь. Раздается хрипловатый свист. В кабинет вбегает худощавый мальчик. Он раскраснелся, тяжело дышит, смеется. Но тут он замечает меня — радость его сразу спадает.