– В смысле известно? Ты можешь хоть что-нибудь нормально объяснить?! – опять взорвался я.

– Просто, береги ее и не гоняй, когда она рядом. Во время сильных дождей Кристин должна быть дома, рядом со мной. Спать только в своей постели. Это все что я могу дать тебе – взяв свой дипломат, и больше ничего не объясняя, блондин поднялся и вышел на улицу, оставляя еще больше загадок, чем было.

– Так не пойдет, красавчик! – выбежав следом за ним, я перехватил его около машины.

– У меня есть еще один вопрос – он окатил меня таким красноречивым взглядом, словно говоря им: «Ну, попробуй!».

– Почему ты отпускаешь ее? Кто вы друг другу? – оттолкнув меня, он открыл дверь своего внедорожника, залез в машину и укатил быстрее, чем я смог среагировать.

– Вот, сука! – кинул ему вслед.

– Ну, ничего, я непременно все выясню – пообещал себе и, засунув руки в карманы кожаной куртки, двинулся к своему авто.

Леодеган

– Прочти – кинув папку ей на кровать, я смотрел, как Габи стояла в своей гардеробной и выбирала наряд на вечер.

– Псы Адама постарались? – бросив один мимолетный взгляд на папку, она тут же вернулась к своим платьям.

– Стоит кому-то больше минуты пробыть в вашем окружении, так они тут же пробивают всю подноготную этого человека. Стоит ли спрашивать? Но это работа Пита.

– Зачем ты втягиваешь мальчика во все это? Его не касаются дела Кристин.

– И долго еще ты будешь продолжать? – вспыхнул я, но она проигнорировала мой гневный выпад.

– А ты? – развернувшись ко мне, она встала в проеме и выразительно глянула на меня. – Почему ты так хочешь объединить нас? Я – это я. А Кристин – всего лишь девочка из неблагополучного района, которая ненароком оказалась втянута.

– Ладно, пусть будет по-твоему. Все равно осталось недолго продолжать поддерживать этот фарс – сев на кровать, я взял папку и открыл ее. Пробежавшись по строчкам, и не найдя ничего интересного, я быстро откинул бумаги в сторону.

– Самый обычный парень. Под стать Кристин, если хочешь – улыбнувшись, Габи вернулась к своему занятию.

– Неужели совсем ничего?

– Его младший брат сгорел восемь лет назад. Ему было всего три года – ее рука тянулась за платьем, но остановилась, услышав про трагедию в семье Вернона.

– Ребенок.

– Детка, я знаю, как подобные вещи заставляют тебя переживать. Давай, я отменю наш столик в ресторане. А билеты в оперу… Ну, сходим в другой раз – подойдя к ней, я хотел обнять ее, но так и не решился. Потому что страдала не она одна. Прошло пять лет, но моя вина перед ней и перед другим человеком не оставляла меня. И я знал, что мне придется жить с этим до конца своих дней.

– Нет, все в порядке Лео. Ты не должен замирать каждый раз, когда в моем присутствии заходит тема о детях. Мне жаль этого ребенка. Мне жаль всех детей, которые пострадали раньше времени. Но таков мир. Плохое случается. А я… Рано или поздно научусь принимать это – сняв с вешалки вещь, на которой она остановила свой выбор, Габи пошла за ширму переодеваться, а я так и остался стоять на месте. Ее слова повторялись в моей голове, жаля своим ядом. Я хотел, чтобы она кричала, ударила меня. Это было бы правильно. Но не это смирение.

– Поможешь? – выйдя ко мне, она приподняла волосы, а я одним движением застегнул молнию.

– Его видно? – спросила она про шрам.

– Немного – ответил я, смотря на выпуклую светло-розовую линию, пересекающую ее левую лопатку, которую не скрывала ткань платья.

– Возьму накидку тогда – повернувшись, Габи продемонстрировала мне свой наряд со всех сторон, и я одобрительно кивнул головой.

Она была потрясающа. Ткань облегала ее тело, как вторая кожа и демонстрировала все изгибы точеного тела. Длиной, платье было ниже колен, а цвет его был насыщенного рубинового цвета. Не имея бретелек и рукавов, я знал, что ей придется скрывать еще и руки, так что вытащил из ящика шелковые перчатки в тон. Натянув их, она провела рукой, разглаживая небольшие морщинки, а потом подошла к столику, в отсеках которого хранилось множество украшений. Выбрав небольшие серьги в форме капель на круглой застежке из белого золота, и инкрустированных бриллиантами, Габи так же подобрала к ним браслет. На тонкую и изящную шею, она надела массивное колье из рубинов и бриллиантов, которое было поистине несравненным произведением ювелирного искусства, сделанное французским мастером еще в прошлом веке.

– Не знал, что ты привезла его с собой – подойдя ближе, я провел рукой по украшению, которое видел второй раз в жизни. В этом колье было почти сто редчайших бирманских рубинов, общим весом сто шестьдесят карат.

– Адам никогда бы не стал запрещать мне брать что-либо из вещей. А я ни за что не упущу возможность позлить Эвелин.

– Так оно принадлежало ей?

– Он приобрел его в две тысячи четвертом году году на аукционе Christie’s в Женеве. Но не думаю, что он сам имел представление, кому именно предназначалось это колье.

– И ты решила сама определить его обладателя – ответом мне послужила лукавая улыбка.

Все время, пока Габриэлла закалывала наверх волосы, наносила последние штрихи в макияже, обувала туфли на высокой шпильке, и накидывала горжетку из белого соболя – я не мог отвести от нее взгляда. Она была такой красивой! Даже зная ее столько лет, видя ее абсолютно голой и занимающуюся сексом, я не мог привыкнуть к ее внешности. Каждый раз она заставляла меня замирать, испытывая трепет и восхищение.