Я даже не заметил, как во мне вновь загорелся интерес к жизни. И, наверное, было странно и не нормально, как я срывался с занятий в школе и бежал на всех порах в больницу. Крутился там до того момента, когда уже родители не начинали быть тревогу о том, где пропадает их единственный сын. Но меня волновала только она.

Страстное желание выяснить правду, помогло справиться с теми мыслями и чувствами, что истязали меня последние месяцы. Это стало моим глотком свежего воздуха.

Понимая свою привлекательность в глазах людей, и обаяние, которым умел пользоваться, я наладил контакт с одной молоденькой медсестрой, которая часто навещала палату Габриэллы. Невзначай, интересовался состоянием ее здоровья, и был рад, слышать, что день ото дня ее тело приходило в норму. Но то, с каким сочувствием смотрели на дверь ее палаты, не давало мне покоя.

– Что такое, Эмми? – ласково проведя по ее плечу, поинтересовался я. Но ответа не последовало. Лишь тяжелый выдох, который она испустила из своих маленьких, цвета персика, губок.

– Эмми? – повторил я.

– О, Лео! Я не могу спокойно смотреть на нее! Хочется плакать, когда вижу этот безжизненный взгляд. А девочки только недавно тринадцать лет исполнилось – я замер. Лицо непроизвольно вытянулось. Нет, я, конечно, предполагал, что она еще совсем юная, но не настолько же!

– Лео? – в ушах зашумело. Я не заметил, как крепко вцепился рукой в плечо Эмми.

– Лео, больно, отпусти! – дернувшись, она ударила меня по груди, что заставило прийти в себя. Но это было скорее освежающе, чем болезненно. Такая девушка, как Эмми, вообще не могла причинить вреда. Ни морального, ни физического. А вот я, был способен и на то, и на другое. И прекрасно знал, что моя маленькая игра с ней, закончиться слезами в подушку.

– Прости – убирая руку, виновато потупил взгляд.

– Ничего страшного – поправив на себе халат, и разгладив невидимые складки, Эмми мягко улыбнулась, и провела рукой по моей щеке. Мне хотелось дернуться от ее прикосновения, но приходилось сдерживаться, изображая удовольствие от неожиданной ласки. Нет, она была симпатичной приятной девушкой, с глазами цвета шоколада и легкими светло-рыжими завитушками вокруг лица. Но все же ее близость не была желанна.

– Скажи, что все-таки случилось с ней? – попытался я в который раз.

– Лео, я не могу. Нам запрещено разглашать информацию – придвинувшись, и прикрываясь ладошкой, она прошептала мне в самое ухо. – Скажу одно. За полную конфиденциальность и за сохранность произошедшей истории с этой девочкой от правоохранительных органов очень много заплатили. Очень! Ее опекун является важным человеком, имеющим власть и связи, так что давление сверху заставляют закрыть рот каждого здесь – пораженно уставившись в огромные невинно смотрящие на меня глаза, громко закричал:

– Не было обращения в полицию? Им что, спокойствие важнее собственной дочери? Репутацию берегут? Да какая к чертям репутация?! Что за хрень?!

– Т-с-с… - приложив палец к губам, Эмми нервно оглядывалась по сторонам. – Не шуми, могут услышать.

– Плевать! – я не собирался прекращать. – Пусть слышат! Нельзя закрывать глаза на такое зверство. Она ребенок, Эмми. Ребенок! Как можно… - закрыв мне рот рукой, она потащила меня куда-то за угол.

– Ты хочешь, чтобы меня уволили? Тише! – вырвавшись из рук этой ни в чем не повинной медсестры, я стал вышагивать от одного конца коридора в другой. Ярость и непонимание бушевали во мне.

Как может собственный родитель ничего не делать? Просто скрыть все, и не пытаться наказать виновника. Ничего не предпринимать!

– Лео, успокойся – в попытке остановить мое хождение, Эмми схватила меня за руку. Но это только еще больше разозлило меня. Резко развернувшись, я со всей силы ударил несколько раз по бетонной стене. Отрезвляющая боль пронзила мое тело, но это не помогло справиться с тем чувством несправедливости, которое душило меня.

– О, боже! Лео! Что ты наделал? Мне нужно осмотреть твою руку – словно не слыша восклицаний озабоченной моим спасением медсестры, я бросаю взгляд в сторону открывающихся дверей палаты Габриэллы, из которых сейчас выходили доктор Соан и незнакомая женщина.

– Кто это? – понимаю, что впервые вижу кого-то, навещающего девочку, помимо персонала больницы.

– Не могу утверждать, но, по-моему, она приходиться матерью Габриэллы. Пришла сегодня узнать о ее состоянии, и возможности лечения на дому.