Сейчас бы этот мед ему закапали во все естественные, противоестественные и искусственные отверстия тела. И пристально наблюдали бы, чтобы не взорвался. А он бы взорвался уже на месте, в гостях у кого-нибудь.

Меня попросили написать небольшое художественное эссе про Штольца с Обломовым в применении к современной России. Как, дескать, они могли бы здесь проявиться метафорически, в виде политических, экономических и культурных процессов.

Я писать пока что отказался. Меня сразу понесло в какую-то нехорошую степь, потому что имею наклонность к глобализации.

Мир, как известно любому, есть жопа, и Иисус Христос не советовал его любить. Как всякая порядочная, хотя бы и многократно поротая жопа, он разделен на два полужопия. Россия, обреченная на синтез западной и восточной половин, есть даже не жопа, а самая жопа, то есть отверстие.

Поэтому противопоставление Штольца Обломову мне кажется немного натянутым. Ведь если Штольц – Запад, то Обломов никакой не Восток, он есть самая дырка, и вот с ней-то Штольцу приходится иметь дело.

Приехать сюда с автокарами, компьютерами, асфальтоукладчиками… вложить инвестиции – ну, понятно.

Современность требует от этих двух персонажей супружеских отношений. Они должны сочетаться однополым браком где-нибудь в Амстердаме. Но брак этот будет заведомо бесплодным, ибо все старания Штольца отправятся в…

Совершенный, как принято выражаться в сетевой среде, лытдыбр – то есть будто бы ни о чем. Откровенно говоря, стоял еще июнь. Так что я поторопился с августом. Но не все припоминается и записывается сразу, на свежую голову.

Сегодня – то есть уже вчера – в очаровательной компании гулял по Невскому, как и подобает уважаещему себя литератору. Видел много интересного: Казанский собор, Аничков мост, Адмиралтейство, Генеральный Штаб, Зимний Дворец и Неву. Впечатлений теперь хватит на целый год. Очень понравились кони Клодта. Долго искали у них на яйцах зашифрованные портреты Наполеона. Не нашли. Возможно, Наполеон вовсе не там, а на Медном Всаднике, но мы там не были – это раз, а во-вторых – курсанты ему и так ежегодно полируют яйца из хулиганских побуждений, то есть не Всаднику, а его коню, и яйца эти существенно уменьшились в размерах, а скоро исчезнут совсем, и будет мерин, что ли.

Сам Всадник, одетый в камзол, шатался по мостовой и приглашал совершить экскурсию в город своего родственника Павла.

Фотографировался возле ограды Катькиного садика. Садик закрыт – видимо, на просушивание, потому что там, как гласят питерские легенды, собираются гомосеки. Я пока не видел ни одного, потому что не искал.

Возле Зимнего Дворца, как и полагается при Зимней твердыне, пошел небольшой приятный снежок. Обратно ехали на автобусе за десять рублей, очень понравилось.

Помимо Петра в камзоле, по Невскому шлялась нарядная несъедобная пища: переодетая Пицца, очень кругленькая, на тоненьких ножках, с нашитыми грибами и помидорами. И один Духан, который вдруг взял и побежал вприпрыжку. Это он приманивал едоков отведать его, исполинского Духана, догнав и поймав.

Видел реки Фонтанку, Мойку и канал Грибоедова. Впечатления сдержанные. Вернулся домой, на проспект Стачек, и там, как ни странно, ничего не изменилось, разве что кот насрал, да распахнулась недоломаннная дверца шкафа.

Скорбный я человек. Вот захочется написать про любимый и родной город, а выносит на медицину.

Снова и снова, опять и опять.

Как и давеча, когда по ходу гуляния вынесло нас на выставку Большого Кузнечного Дела, дополненного графикой, не уместившейся в металл, ибо там такие мысли, что их только в голове держать можно, да не в любой, а в особенной.

Даже улицу позабыл. Возле Летнего Сада, очень неловко теперь.

Короче говоря, там Кузнецы выставили свои скульптуры, на которые мы только сначала подумали, что это очередной неореализм с приставками пара-, мета- и гипер- одновременно, но просчитались.

Это было мастерство.

Прекрасно передано беременное ожидание материнской женщины с микроцефалией: очень маленький череп и вострый носик. Ожидания ее должны быть тревожными.

Изготовлены великолепные руки, к которым я попытался приладиться, как будто они мои, и это только начало, а там и прочее подрастет, но руки в кадр не поместились.

Некая фигура вспорола себе вострым кованым когтем нутро и проделало брешь, разыскивая, видимо, собственную суть. Откуда ему, железному самоделкину знать, что суть его – вне его, в посторонней голове.

И кузнечных набросков, я думаю, было бы достаточно для оформления истории болезни с галоперидолом, аминазином, тизерцином и прочими назначениями.

Потому что есть там, к примеру, фантастическая камасутра: отдельно взятые ноги, переплетенные нехорошим узлом. Это называется кататонической формой шизофрении, когда можно вот так придать организму предпочтительное положение, и организм не шелохнется, так и останется в этом положении на сутки и больше. Именно такая история вышла с этими ногами.