– Видите! Вы уже поняли, что английский язык у вас больше не просто урок английского языка? К вам пришел Чарли Холлоуэй. Человек, всю жизнь мечтавший вот так вот прийти в школу на урок, чтобы пообщаться с подростками, делиться. Вот так вот выступить! Да, выступить перед подростками со своими идеями! Черт… Но поначалу я не настраивался прийти учителем, я мечтал прийти посторонним человеком; а может прийти тем человеком, которого вы итак знаете; знаменитым что ли, без понятия. Хотел прийти на урок знакомого учителя, но не буду поднимать данную тему, потому что… – Я устал, теперь уже у меня затряслись руки и начался поток пота, гигантский выброс эмоций. Я начал снова вспоминать, волноваться, драться с собой изнутри. – Потому что все слишком страшно слушать, ребята. Пока не буду. – Жестикуляция руками у меня усиливалась во время волнения, шла параллельно. – Урок, наверное, закончен, вперед, гуляйте, вы скорее всего мой единственный класс будете, пока; поэтому я найду время рассказывать ещё.

Никто не выкрикнул, что не было звонка – они просто встали и, улыбаясь, обдумывая услышанное, видел по глазам, что обдумывали, побежали к выходу; типичный уход из класса, с чертовски нетипичными мыслями в головах подрастающего поколения, с которым я собирался серьезно поработать. Я откатил свое кресло к столу и, снова закурив очередную сигарету, стал просто сидеть, осматривать свой класс и размышлять; остался один в потрясающем обновленном рабочем пространстве учителя.

Учительская! Следующим шагом моей карьеры учителя должна была стать учительская, в которой, исходя как ни странно из названия, заседают учителя. Прекрасно! Познакомлюсь с кем-нибудь. Молодой преподаватель ищет знакомства в школе; директору на вид около сорока лет, что не может не радовать, а вот завуч подкачал, старый (принципов старости пока не обнаружено), кто же меня поджидал дальше.

Сама учительская располагалась на втором этаже неподалеку от лестницы, она, кстати, узкая, и подниматься проблематично, но не суть. Я уже не курил; хватит для того дня, вдруг попадутся слишком вспыльчивые учителя, которым захочется суровых разборок в кабинете у директора, а учитывая то, что я этим своим процессом и понравился директору – все случилось бы «по-настоящему сурово», интересно, не спорю, но не в первый же день… Или…

Не сдержался. Практически за три секунды до нажатия ручки двери, сигарета уже горела у меня снова между пока еще белых зубов, и я, с какой-то непонятной лицемерной улыбкой, завалился, серьезно, прямо завалился в кабинет, комнату, что там у них, показывайте.

Длинная, в конце гигантское окно, выходящее на неплохой участок на улице посреди школы, просторная! Красивая комната. Представился офис какого-нибудь «Гугла» Силиконовой долины, потому что море учителей сидели за компьютерами и, каждый с кем-то бурно что-то обсуждая, шумно печатали свои документы. Документы, которые заставляли – по большей части; а не те, которые были задуманы для собственной техники ведения уроков. Большинство проводили урок «по заданному плану», используя «кем-то написанную методику», – меня просто тошнило от аналогичного; это не преподавание, не учение, это РАБОТА.

И тут я понял, что все же стоит остерегаться курения в первый день перед целой бандой учителей; только в дальнейшем аккуратно внедрить свою привычку, чтобы выглядело привычкой, а было высоким, непонятным всем, кроме меня одного. Кинул себе под ноги, забыв затушить, сказки про пожарную безопасность меня только мотивировали на испытания своего рассудка.

Я выслеживал мужчин. Два, всего два человека. И один из них завуч, с которым я уже в забавной (для него чертовски возмутительной) обстановке мило побеседовал утром у входа. Второй выглядел молодо, к нему я и подошел. Сидел он за своим столом, попивая из белой крупной кружки дымящийся горячий кофе, и просто наблюдал за бегающей заставкой на мониторе своего компьютера. У него у единственного был на груди закреплен бейджик. Приближаясь, смог разглядеть, что там написано: Артур Шор, учитель химии. Я проговорил это вслух; вероятнее всего специально, сам не уследил.

– Ааа, вы… я понял. Вы Чарли. Ну, привет. Я Артур, как ты уже понял. – Мы обменялись рукопожатиями, и я присел рядом, используя неуклюжую ловкость рук, позаимствовав стул у пустого стола справа.

– Вы что уже в курсе, что я новый учитель? Честно скажу, странные вы, ребята, стандартно странные, если больше точности по-моему.

– Это 1998, Чарльз. Тут, по-моему, всем интересно все и про каждого, как бы безразлично на вас не смотрели в этой же учительской. – Он отхлебнул, запаха я не почуял; даже нагнувшись, пришлось бы очень сильно напрячься, я весь был поглощен мерзким табаком. Самый гигантский минус настоящих сигарет – это запах, который остается. Меня всегда это бесило. – Учитель английского? А вы… из Америки? Как сказал директор. Лицо спорное, честно говоря.

– Артур… Ты правда спрашиваешь у меня такие вещи? Тебе они интересны что ли?

– Нет конечно. А знаешь, спасибо за такую реакцию, приятно. Теперь ты мне очень нравишься, учитель английского!

Мы повторно обменялись улыбками. Да-да, приятно! Я обзавелся другом среди учителей, поставил галочку на проявление (первая фаза проявления) родственной духовной связи между нами, все будет отлично. Незаметный, приятный скачок на «ты».

Я продолжил:

– Провел всего один урок, у девятого класса. Я им понравился вроде бы…

– Да? Такое в первый день – поздравляю.

– Спасибо. – Хоть еще и не с чем, все равно спасибо. Сказал и сказал. Он и не знал, насколько я впечатлил свой класс. ЧТО я им представил на суд, какие идеи реализовал. Это могли понять я и МОИ, НАШИ, да! ура! ученики, которые являются целевой аудиторией, но поделиться с кем-то, по запросу «Краткой справкой повествовать», было обременяемо.

– Тут… неподалеку есть… кофейня, чайная, ну ты меня понял, да? Там либо кофе, либо чай, и все. Еды – нет. Курить, на радость тебе, как я вижу собственными глазами и какое спорное замешательство меня охватило, еще как можно. Разрешено и духовно прописано директорами, вот так я тебе скажу. Самая необычная кофейня, или опять же, чайная, которую я когда-либо встречал в своей жизни.