– Или попросту знает их цену, потому что в семье Фроловых близкий знакомый или родственник, – перебил Мишу Лерман.

– Вы правы, – подхватил мысль Путилин, – близкий знакомый или родственник, которого Фроловы не испугались, когда вернулись домой и он должен обладать сведениями о том, где бывают Фроловы и когда намерены отпустить на вечер слуг

– Мы вновь возвращаемся к завещанию.

– Да, вновь наследство остаётся основным мотивом.

– Получается, что Михаил Фролов и Анастасия Кочкурова не имеют никакого отношения к убийству, они сами обладают достаточным капиталом, – продолжал Жуков, – вот Борис…

– Что с ним не так?

– Он не числится среди приезжих в столицу, значит, не хочет, чтобы его имя хотя бы косвенно связали с убийствами. Если, как говорит Анастасия Алексеевна, Борис помирился в отцом, ему не зачем скрываться.

– Верно, но может быть, есть иная причина, – пожал плечами Путилин.

– Я таковой не вижу, – категорически сказал Жуков.

– Хорошо, далее.

– Семёнов имеет в лице Софьи Лисуновой хорошего свидетеля, да и дворник его видел, тогда зачем наш унтер бежал? Причины не понятны, тем более против него нет определённых улик.

– А это? – Указал рукой на драгоценности Иванов.

– Подброшены, это такая же инсценировка, как и та, на месте убийства.

– Некий смысл в твоих словах есть.

– По поводу драгоценностей, будь Семёнов преступником, он не стал бы бросать такие козыри в руки полицейских, забрал бы всё.

– Тоже верно.

– Мне кажется, что унтера мы больше в живых не увидим.

– Почему? – С удивлением спросил Иванов.

– Он видел убийцу, видимо, тот заплатил городовому, чтобы он оставил на ночь пост. Преступник был уверен, что унтер не признается в нарушении и будет молчать в первый день, а последующие делают Семёнова соучастником убийства, ведь кто поверит, что полицейский с таким послужным формуляром сразу же расскажет, что ушёл ночевать к любовнице.

– Тоже верно, – Путилин достал из папки копию духовного завещания, – поэтому со счетов не будем убирать Бориса, – и прочитал один из пунктов, – «Из наличных домашних моих денежных средств завещаю брату моему Петру Сергеевичу сто тысяч рублей, сестре Александре пятьдесят тысяч рублей, племяннику Антонину Поплавскому, племяннице Вере Петровне Колесниковой по двадцати пяти тысяч, племянникам Василию Саранчину, Михаилу Соболеву и Владимиру Поплавскому, каждому и каждой по десяти тысяч рублей»

– Таким образом из упомянутых наследников больше привлекают внимание брат убитого Пётр и сестра Александра.

– А племянники?

– Сумма очень уж невелика.

– Пожалуй, ты, Миша, прав. Уделите, господа чиновники, внимание в каком состоянии находятся денежные дела каждого из упомянутых наследников, и не упускайте из виду, что нам необходимо найти Бориса, – добавил, – если он не уехал из столицы и, конечно же, Сеиёнова.

К концу дня картина прояснилась и оказалось, что Борис Фролов никуда не скрывался и жил под собственным именем, но не в столице, а в Царском Селе, которое относилось к уездным властям, поэтому младший сын убитого не мог заполнять прописной лист в столице.

Выяснил это обстоятельство Миша Жуков и чисто случайно, по делу об ограблении купца Соломонова отъехал в Царское Село и решил проверить прописные листы, вот там и обнаружил Бориса Фролова.

Путилин принял решение установить за младшим сыном убитого слежку. Сомнение вызывало, что прошло три дня, а наследник не объявился ни у сестры, ни брата.

Проверка установила, что Пётр Алексеевич Фролов, родной брат убитого, владелец трёх речных пароходов, курсирующих по Волге, имеет несколько имений в Екатеринославской губернии, поэтому в деньгах не нуждается и в настоящее время находится на излечении в Германии.

А вот сестра Александра, воспитывающая двух сыновей, жила в стеснённых условиях и нуждалась в средствах. К братьям обращалась изредка, считая ниже своего достоинства вы прашивать деньги не только на проживание, но и на учёбу сыновей. Младший был пристроен в кадетское училище, где за казённый счёт получал образование, старший же Антонин, двадцати трёх лет, слушал юридический курс в Санкт—Петербургском Университете.

Не смотря на летний сезон, Борис снял для себя на несколько месяцев мансарду в доме одного давнего приятеля, так кстати встреченного около Знаменской площади по самом приезде. Тогда Фролов—младший не стремился к особому комфорту, главное есть крыша над головой и стол.

Выяснилось, что последние три дня Борис не выходил из дому, ссылаясь на плохое самочувствие и ждал письма от отца. Окружающие подтвердили, что в ночь убийства Фролов—младший вернулся из столицы только под утро. Подозрение начало перерастать в уверенность.

– Вот и искомый преступник, – потирал руки Жуков.

– Не совсем так, – возразил ему Лерман, – если Борис не выходил из дому в течении трёх дней, то как он мог…

– Договаривайте, Пётр Павлович, убить Семёнова?

– Да.