– Антонин, вы простите такое обращение, но вы сами юрист и должны понимать, что существует тайна следствия.

– Я же не настаиваю.

От беседы и даже присутствия молодого человека остался неприятный осадок, словно окунули Петра Павловича в не очень приятную на запах жидкость, поэтому он снова начал наводить справки о Поплавском и оказалось, что Антонин – заядлый игрок и не всегда остаётся в выигрыше.

– Вот недавно Тошка, – говорил о Поплавском один из приятелей, – полторы тысячи за вечер спустил. Зол был, в отчаянном положении.

– Заплатил карточный долг?

– Пока нет, да и срок пока не подошёл. Но говорит всё оплатит вовремя.

– Отлучался он в последние дни?

– Что вы имеете в виду?

– Поездку в другой город, – наобум произнёс Лерман.

– Да, – удивлённо сказал студент, – если не ошибаюсь, вчера ездил в Генсильфорс.

– Значит, говоришь, азартен.

– Ужасно, глаза дьявольским огнём горят, руки подрагивают, в общем в эту минуту его не узнать.

В самом деле, Антонин Поплавский утренним поездом вчерашним днём отбыл в столицу Финляндского Княжества и вернулся в довольно приподнятом настроении. Неприязнь к племяннику убитого усилилась и Лерман, вечерним поездом выехал в Гельсингфорс, имея список украденных драгоценностей из квартиры господина Фролова.

По приезде остановился в гостинице «Клейно», что располагалась на Торговой площади и с утра следующего дня занялся обходом ювелирных лавок и магазинов. Резонно рассудив, что человек впервые прибывший в город, не будет долго выискивать место, где можно продать ювелирные изделия, а выберет места, расположенные рядом с вокзалом. Ещё в Петербурге Пётр Павлович установил, что студент Поплавский ранее в Генсильфорсе не бывал. Только в пятой лавке ювелир бегло пробежал глазами по списку с акцентом, растягивая слова, произнёс:

– Совершенно верно, два дня тому человек лет двадцати пяти, мне предлагал некоторые изделия из списка, минутку, – и он вынес из соседней комнаты браслет, несколько цепочек и колец с большими камнями, – я никогда не переступал закон и мне показалось, что молодой человек вполне законопослушен. – И предвосхитив Лермана, произнёс, – вы должны выписать мне расписку на изъятые вещи.

– Непременно, скажите, вы сможете узнать молодого человека7

– Непременно, – с улыбкой сказал чухонец.

Через несколько часов в отяжелевшем кармане Петра Павловича оказались почти все вещи из списка.

– Значит вы, Пётр Павлович, на свой страх и риск направились в Гелсингфорс? – Спрашивал Путилин.

– Что—то кольнуло.

– Почему именно туда? Ведь Поплавский мог сказать одно, а поехать совсем в другой город?

– Здесь есть определённые резоны. Студент – будущий юрист, а значит, знает, что Финляндское правосудие не очень—то идёт навстречу российскому, хотя и входит в Империю, но имеет обширную автономию.

– Понятно, тогда вам и нужно арестовать господина Поплавского.

– Иван Дмитрич, не мало ли улик мы имеем против него?

– Ценные вещи, которые он продал в столице Финлядского Княжества, ювелирам, он должен объяснить, откуда они у него, потом я думаю, жена Семёнова в нём опознает человека, ошибшегося дверью, городовой, который видел, как с Семёновым он разговаривал, да и побеседовать хотелось бы с ним.

– Насколько я понимаю, – высокомерно произнёс Поплавский, обращаясь к Лерману, стоящему около путилинсткого стола, – вы нашли козла отпущения?

– О чём вы? – Спросил Иван Дмитриевич.

– Господин Поплавский в разговоре со мной намекал, что в деле убийства его дяди и тёти, мы стараемся всю вину свалить на него.

– Что ж, лучшее средство обороны – это нападение.

– А что лучше идти на заклание, как безгласая овца?

– Господин Поплавский, пофилософствуем мы с вами позже, а сейчас ответьте, где вы были в ночь убийства ваших родственников?

– Спал в собственной постели.

– Понятно, но не подскажите, почему вас видели входящим в дверь, ведущую из сада в дом вашего дяди, около часа пополуночи?

– Кто видел, мог ошибиться, – настороженно выдавил из себя Антонин.

– Сейчас несильно тёмные ночи, так что ошибка исключена, – спокойным тоном продолжал Иван Дмитриевич.

– Темно, не темно, меня там не было, – раздражённо сказал студент.

– Не были, так не были, делов—то, тогда скажите, где вы были два дня тому?

– Здесь, в городе.

– Скажите тогда, почему кондуктор опознал в вас пассажира второго класса, едущего до Гельсингфорса. Опять опознался? Кстати и кондуктор обратного поезда вас тоже опознал, как и опознали ювелиры, – Путилин перечислил имена и адреса лавок, – которым вы продали это, – и начальник сыскной полиции высыпал на стол похищенные драгоценности из дома убитых. Поплавский вскочил с дикими глазами, перевернул стул, словно перед ним раскрыла смертелную пасть и капюшон. – Скажите, что они тоже ошиблись?