Ты подождешь меня там

В разгар курортного сезона в маленьком сочинском парке, пострадавшем от невиданной бури, обнаружен труп красивой девушки, заколотой ножом. Следователь Акимов, имеющий среди коллег репутацию человека неуживчивого, но профессионального, берется за получившее широкую огласку дело. К поискам истины подключается и издатель Александр Гордеев, – ведь все нити расследования тянутся отчего-то именно к нему…

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Под утро наконец пошел дождь. Его ждали весь день, всю ночь и еще несколько дней и ночей до этого. И вот теперь, терзаемый виной за опоздание, он решил обойтись без прелюдии и сразу после первых тяжелых одиночных капель обрушил на землю ненасытный потоп.

Но сначала явился ветер. Целую неделю он нежился и дремал, посылая разгоряченной земле лишь слабые дуновения. А сейчас проснулся, полный сил и решимости вернуть себе власть и изгнать распоясавшуюся духоту из своих владений.

Кроны деревьев, кланяясь земле, негодующе зашумели, не желая ввязываться в драку, но вскоре малодушно встали на сторону ветра и заговорили его голосом – глухим и свистящим.

Июльская духота не сдавалась, и ветер то пугал ее внезапным ревом, то старался перехитрить, устраивая дикие пляски в разных уголках маленького безлюдного парка. Вот он добрался до строительной площадки у боковой аллеи и уже здесь, возле песчаной насыпи, окончательно пришел в неистовство. Колючие волны с пронзительным свистом пронеслись вдоль аллеи, накрыли ее желто-серой пеленой, словно ветер всю праздную неделю только и делал, что мечтал, как он разметает эту насыпь – до последней песчинки.

Наконец порции свежего воздуха разрезали душный пласт – сначала пополам, затем на несколько частей, а в конце концов и вовсе разорвали на лоскуты и умчали прочь.

Теперь властвовал только дождь. Водяная стена окончательно поглотила приближающийся рассвет и вернула ночь. Блестящий водопад низвергался с крыши ночного клуба, искрясь пляшущими отсветами от неоновой рекламы. Экскаватор на строительной площадке казался маленьким и потерянным, как игрушечная машинка, попавшая на автомойку Гулливера.

И без того тусклый свет фонаря, преломляясь сквозь воду, с трудом освещал, как мутные потоки делают водоем из цветочной клумбы, как льются по мощеной дорожке, как подбираются к скамейке с высокой спинкой, выкрашенной в жизнерадостный канареечный цвет.

Кофточка девушки, лежащей у скамейки, в первые же секунды ливня превратилась в съежившуюся тряпочку. Казалось, что нож в спину девушки специально воткнули именно таким образом – в вырез блузки, чтобы не повредить невесомую ткань.

Длинные светлые волосы некоторое время сопротивлялись дождю, но потом намокли и они. А еще потом и всю девушку поглотила вода, окружила со всех сторон, словно лежала она не в центре парка, а на мелководье, раздумывая, идти ли ей дальше в море или же выскочить на берег – к горячему песку и пушистому полотенцу.

Следователь Петр Петрович Акимов, грузный нелюбезный человек с бульдожьим взглядом, вошел в свой кабинет и с облегчением опустился на видавший виды стул. Новое черное кожаное кресло, которые он получил недавно вместе с приятно пахнущим деревом стеллажом и настольной лампой с настолько резким белым светом, словно ее перепутали с прожектором, стояло в углу комнаты и пока не вызывало доверия. Душно в нем сидеть, решил Петр Петрович, и слишком мягкое оно, в нем отдыхать хорошо, а не работать. К тому же стул счастливый, сколько они с ним дел раскрыли за годы работы.

Что за жизнь – ему шестьдесят шесть, а он хрипит, поднявшись на два лестничных пролета. Всему виной проклятая одышка. И еще вес. Разнесло за последний год, как перестал заниматься спортом. А перестал опять-таки почему – из-за проклятой одышки. Ну да ладно. Дело, скорее всего, не в лестничных пролетах, а в том, что сейчас уже вечер, а он с семи утра на ногах. И это вместо того, чтобы праздновать вместе с остальными домочадцами на даче день рождения сына. Сидел бы он сейчас в увитой виноградом беседке, в своем кресле-качалке, во главе праздничного стола и ел бы шашлык, и запивал бы его вином.

Сколько он пропустил таких поеданий-запиваний! А сейчас ему уже и на шашлыки врачи налегать не рекомендуют, и вином наслаждаться советуют настолько в меру, что это напоминает медицинскую процедуру, а не наслаждение.

Акимов не старался нравиться коллегам. Иногда казалось, что его главная цель – пройти по жизни так, чтобы не понравиться ни одному полицейскому. Когда ему улыбались, он хмурился, когда затевали беседу, – бурчал что-то нечленораздельное. Коллеги за его спиной крутили пальцем у виска, но при встрече проявляли на всякий случай вежливость и предупредительность. Следователем по особо важным делам так просто не станешь, особенно при столь неуживчивом характере. Здесь требуется или чья-то длинная рука, или талант. И в том, и в другом случае вежливость не помешает.

Сегодня помощнику Коле досталось: весь день вместо воскресного пляжа по его поручениям бегал. Да и начальник на месте – за стенкой монотонно бубнит в телефонную трубку.

Убийство, конечно, получило оглушительную огласку, что тут говорить. С одной стороны, дело заурядное – убита неизвестная девушка. С другой стороны, смерть несчастная нашла во время невиданной бури, в парке, залитом водой. Журналисты такие мелодраматические фокусы не упускают. Уже не упустили, с самого утра только о преступлении во время стихии и трубят по радио и телевидению.