В мире стали предсказывать великие бедствия и даже поговаривали о конце света. На самом же деле Луна в это время смотрела на Землю, как и прежде, только её никто не видел. Ведь Луна светит отражённым светом, а отражать ей было нечего. Лицо Луны затянуло мраком: она смотрела только на Землю, а что ещё можно ожидать от такого занятия?

Но вот однажды мимо неё пролетала комета. Она была такая сияющая, такая стремительная и быстрая, что Луна невольно загляделась на её великолепный хвост. Комета весело помахала ей хвостом.

– Почему ты такая весёлая? – спросила Луна.

– Мне радостно, потому что я вращаюсь вокруг своей звёзды, – звонко ответила комета.

– А где она?

– Вон там, видишь большая и яркая?

– Да, красивая.

– А где твоя звезда? – спросила комета, – и почему ты всё время смотришь на Землю?

– Моя звезда – Солнце, но я уже давно не смотрю на него. Не могу. Видишь, сколько на Земле зла.

– Но если ты не будешь смотреть на свою звезду, тьмы прибавится, а света станет только меньше, – донёсся до неё голос кометы, и та исчезла в звёздных просторах.

– И правда, – подумала Луна и взглянула на Солнце.

Оно сияло так ярко, так ослепительно и излучало столько тепла, что у Луны тут же отлегло от сердца. Она улыбнулась и стала жадно впитывать в себя солнечные лучи, стараясь не пропустить ни одного. Солнце улыбалось ей, а она улыбалось ему в ответ.

Его лучи пронизывали её насквозь, но ей казалось, что она никогда насытится ими до конца. Мысли о бедах и печалях не ушли от неё, она всё ещё слышала плач и стоны, доносившиеся с Земли, но они отходили куда-то на задний план. Сияние тёплого Солнца не давало им затмить радость круглолицей Луны.

Мрачные мысли, казалось, убегали, прятались от яркого сияния, и в конце концов все они очутились по ту стороны Луны, на другой её стороне. Они сгрудились там и тихо ждали своей участи. Луна же подставила Солнцу своё круглое лицо и решила никогда больше не отводить от него глаз. Но одновременно она хотела светить людям, которые вдруг снова увидели её свет и очень обрадовались. Луна решила смотреть одновременно и на Солнце, и на Землю.

Но поскольку она хотела, чтобы на Земле всегда видели её свет, она не могла повернуться к Земле своей второй, тёмной стороной и решила, что земляне никогда не увидят её обратной стороны. «Зачем им видеть мрак и тьму. Этого и так хватает», – подумала она.

С тех пор на Земле нельзя увидеть обратной стороны Луны. Но не стоит об этом грустить. Хорошо, что Луна всегда обращена к нам светлой стороной, а когда она на время исчезает, уходя вслед за солнечным светом, знайте, что она поворачивается к Солнцу даже этой, мрачной стороной. И тогда все тёмные и мрачные мысли, которые накопились у неё за месяц, растворяются в тёплых лучах небесного Светила.

Время от времени всё же и с ней случаются затмения. Она вдруг входит в тень Земли, и тогда, на короткое время, старые мысли снова овладевают её сердцем. Лик её гаснет, и она тихо ждёт окончания этой кратковременной пытки. Но и в эти короткие мгновения она всем своим существом рвётся к Солнцу, она летит, стремится к нему, и затмения её длятся очень недолго. Тень Земли уходит, неизменно уходит, и круглолицая красавица Луна снова струит на нас свой серебристый свет.

В одном городе был прозрачный небоскрёб. И был он такой изящный, стройный и какой-то даже полуреальный, так что нельзя было сказать, существует ли он на самом деле или это только мираж. Стоял он на самой окраине города и одиноко возвышался над городскими постройками.

Людям, смотрящим на небоскрёб, казалось, что они смотрят на сон. Но сон этот был очень притягательным, и многим казалось, что к небоскрёбу можно подойти, прикоснуться и даже зайти внутрь. Но никто никогда к нему не подходил! Все видели его устремлённые к небу очертания, но никому и в голову не приходило подойти к нему близко.

«Зачем, – думали люди, – он такой прозрачный, такой призрачный, что того и гляди растворится в воздухе. А вдруг мы тоже растворимся, если окажемся внутри?»

Более того, иногда казалось, что небоскрёб уже наполовину растворился, и как бы вообще ни на чем не стоит, а его вершина вообще терялась где-то в облаках.

Прозрачный небоскреб

«М-да, – думали люди, – эдак от него скоро вообще ничего не останется. Проснёмся однажды утром, а его и нет вообще, – развеяло ветром. Разве можно так строить? Никакой основательности».

И действительно, с каждым днем небоскрёб становился всё прозрачней. Глянешь, бывало, в его сторону и видишь только устремлённые ввысь вертикали, а основания и вершины уже не видно, как будто сами линии тоже стали прозрачными и лишь угадывались слегка.

Но чем более прозрачным становился небоскрёб, тем всё больше людям чего-то не хватало. Чем более зыбким и нереальным он казался, тем с большей тоской вглядывались они в его очертания.

«Что-то в нём, конечно, есть, – думали они, спеша по своим делам, – неужели завтра совсем рассеется? Хотя, в общем-то, сколько можно витать в облаках», – вздыхали они и переводили взгляд на более осязаемые предметы.